Другой Петербург

Известно, что дама-камер-юнкер родился в 1818 году, стало быть, время написания Шениным поэмы — около 1843 года. Скорей всего, то, что поэма вместе с примечаниями, получила широкое распространение, стало основной причиной «неудовольствия начальства», повлекшего ссылку Шенина. Пользование дамским бельем и горшочками не помешало Александру Львовичу дождаться генерал-адъютантства и дожить до семидесяти лет. Кстати, император Николай Павлович добродушно пошутил как-то, увидев, как флигель-адъютант граф Петр Киприанович Крейц прогуливается в санях под ручку с Потаповым: «Voila Kreuz et sa femme» («Вот Крейц со своей женой»)

«Педерастия, — пишет Шенин, — никогда не прекращалась в высших учебных заведениях. Кадеты пели на голос марша песню, начинавшуюся следующими словами:

В пизду ети не годится,
Лучше в жопу завсегда.
От пизды бубон родится,
А от жопы никогда.
Бум, бум, и т. д.»

Конечно, не Лермонтов, но характерно. «Русский эрот не для дам» недавно переиздан многотысячным тиражом, так что вполне доступен читателям. Однако, еще несколько слов о «Похождении пажа». Герой поэмы, выходящий в лейб-гусары из Пажеского корпуса, объявляет свету, что «корпусные все пажи в столице севера известны, как бугры или бардаши». Сюжет незатейлив, но снабжен множеством зажигательных подробностей, необходимых для такого рода литературы. Цитировать их не совсем прилично. Ну, разве что:

За мною первый волочиться
Стал черноокий, стройный паж.
Он не замедлил объясниться:
«Когда же ты, mon cher, мне дашь?» —
Спросил он прямо, обнял смело
И целовал так горячо;
В моих ушах тут зазвенело,
Краснело от стыда лицо…

Вскоре герой входит во вкус, пользуется успехом, как в корпусе, так и в городе, под прозванием «Натальи Павловны». Являясь в маскарады «в ажурных шелковых чулках», «в черном домино и маске и в платье модного гро-грем», паж-барышня обольщал поклонников:

Звал в ресторан Леграна их;
И в троешных санях гурьбою
Участники моих проказ
Летели все туда со мною,
Любовным жаром разгорясь;
А там мне юбки подымали,
И жопу пышную открыв,
Сперва ее все целовали,
Потом ебли наперерыв.

Кстати, ресторан Леграна (в 40-е годы он уж стал называться «Дюссо») находился как раз на углу Большой Морской и Кирпичного переулка, через дорогу от дома Косиковского. Поэма может служить наглядным пособием различных способов и приемов, включая и то, что именуется «легкий с/м»: в корпусе юношей пороли розгами, и герой поэмы Шенина ухитрился получать от этого значительное удовольствие.

«Похождение пажа», на первый взгляд, может показаться сочинением, направленным исключительно на простейшее самовозбуждение. Но это своеобразная апология гомосексуальных отношений, привлекающая исторические и мифологические прецеденты (Ганимед, Алкивиад), воспевающая блаженную Персию, где «красою отроки цветут, стихами Хафеза воспеты»:

Завет священного Корана
Пророка мудрый волю чтит,
Живет без лжи и без обмана,
Зла никому он не творит.
Всегда держа себя достойно,
В дому своем сидит спокойно
И часто тайные красы
Прелестных отроков ласкает,
В отрадном кайфе пребывает:
И жизни пролетят часы.
И Азраил счастливца вводит
В Аллахов радостный Эдем,
Чтобы встречать его, выходит
Там гурий-юношей гарем;
Их лики, как луна, сияют,
Шальвары радугой блестят,
И тут счастливца увлекают
Они с собой в небесный сад…