Другой путь. Часть вторая. В стране Ивана

Никто не заговорил со мной. Людям некогда было заговаривать. Они торопились по своим делам, и постепенно их все меньше оставалось на улице. Дождь заставлял их торопиться и прятаться под крыши. Он все усиливался. Пришлось и мне кинуть взгляд по сторонам. Как раз в это время я проходил мимо низенького продолговатого здания, на котором было написано: «Кассы». Двери здания были распахнуты, пропуская внутрь прохожих, убегающих от дождя. Я тоже вошел внутрь и стал у стены возле двери.

Это был большой светлый зал, где люди сидели на скамейках вдоль стен, обложенные разными походными узлами, рюкзаками и чемоданами. Некоторые стояли, толпясь группами посреди зала и громко толкуя о всяких дорожных делах. Стояли и шумели больше молодые люди — парни и девушки, одетые в походные штаны и куртки. Они перекликались также с теми из своих товарищей, которые занимали места в очередях перед билетными касса ми в конце зала. Все они собирались куда-то плыть от этой пристани по своей знаменитой реке Волге и в разговоре называли разные города.

Но меня не интересовали их города. И я никуда не собирался плыть по их реке Волге. Мой путь лежал по твердой земле и начинался от вокзала. Дождь, правда, замедлил мой путь к вокзалу, но, кажется, ненадолго. За широкими окнами зала позади тучи, льющей дождь, уже виднелась полоса неба посветлее. Значит, мне оставалось потерпеть еще какие-то минуты, а там я снова мог двинуться к вокзалу.

Я стоял у стены справа от входа. А вправо от меня тянулась вдоль стены широкая скамейка с высокой спинкой, достававшая до очередей у касс. Она тоже была полна людьми и поклажей. Здесь теснились мужчины, женщины и дети всех возрастов. Ближе ко мне сидела группа девушек в штанах. Их туго набитые рюкзаки лежали перед ними на полу, а сами они, сблизив головы, обменивались какими-то своими девичьими секретами.

Стоя рядом со скамьей, занятой девушками, я разглядывал сверху их пышноволосые головы, такие разные по цвету — от белокурых до черных — и по-разному причесанные. Были среди них и коротко подстриженные волосы, и завитые кольцами, и плотно закрепленные заколками, и заплетенные в косы, собранные узлом, и просто схваченные лентой у затылка в один тугой хвост.

И только самые черные, отливающие синим цветом волосы не были ни приглажены, ни стянуты, ни собраны в узел. Они свободно раскинулись на все стороны своими тяжелыми прядями, вздымаясь и ниспадая густыми сплетениями черных каскадов, наподобие морских волн, застигнутых в непроглядной темноте ночи злым вихрем, который налетел на них внезапно и, сломав их размеренность и плавность, вобрал в свой водоворот. Что-то знакомое напоминали мне эти буйные черные волны. Где-то я уже встречал у них в России такие. Удивляться этому, конечно, не приходилось, потому что проехал я по России немало и видел сотни разных причесок. Среди них вполне могли мелькнуть прически, схожие по черноте и дикости с этой.

Но что мне было до всех этих причесок? Пусть они выглядели красиво, составляя вместе живой, пестрый цветник, но очень уж явно проглядывала в них легкость и неосновательность, способная уступить первому же дуновению ветерка. Не интересовали меня их прически. Только одна прическа на свете могла меня интересовать. Она состояла из густых темно-коричневых волос, аккуратно зачесанных назад и собранных на затылке в большой, тяжелый узел. Вот в них действительно была строгая и красивая основательность, не склонная к легким переменам. И, думая об этой прическе, я снова кинул взгляд на окна. Дождь за ними, кажется, понемногу затихал. Скоро можно было трогаться дальше. Я провел расческой по своим еще не успевшим высохнуть волосам и оттолкнулся от стены.

Но прежде чем выйти в открытые двери, я слегка отступил к середине зала, чтобы разглядеть лицо черноволосой девушки. И странное дело: лицо ее тоже показалось мне знакомым. Так много у них лиц в России, что все не могут быть разными. Вот и встречаются похожие лица. И пока я медлил, пытаясь вспомнить, где я встречал похожую на нее девушку, она тоже скользнула по мне взглядом, не переставая, однако, разговаривать со своими подругами, и снова обратила ко мне свои крупные черные глаза, тоже как бы припоминая что-то. Не знаю, что ей понадобилось припомнить. Чтобы не мешать ей в этом занятии, я направился к выходу. Но в это время она сказала мне громко:

— Здравствуйте!

Я остановился. Да, это она мне сказала! И не только сказала, но даже встала с места и двинулась ко мне, протянув руку. Ее подруги тоже встали, глядя на меня с любопытством. Среди них она была самая рослая и дородная. Протянув мне руку, она еще раз повторила:

— Здравствуйте, товарищ Турханов.

И тут я узнал ее. Вот кого, оказывается, сюда занесло из далекого Ленинграда. Это была Варвара Зорина, та самая, у которой так невесело складывалось дело с длинным Никанором Антроповым. Я пожал ей руку и кивнул остальным девушкам, обратившим ко мне загорелые, глазастые, красивые лица. Они ответили мне тем же. Варвара сказала:

— И вы здесь. Далеко едете?

Я ответил:

— Нет, не очень далеко. Домой.