Другой рай

Выпрыгиваю из машины, перебегаю дорогу и открываю дверь ресторана. Здесь пахнет выпечкой и кофе. Вхожу внутрь и иду по залу. У окна сидит темноволосый мужчина и разговаривает по телефону. Узнаю одноклассника, хоть от прошлого пухленького мальчика тут мало что осталось. Он замечает меня и поднимает руку.

Подхожу к его столику, сажусь напротив и откидываюсь на спинку стула. Он говорит в трубку:

– Но как? Её агент соглашается именно сейчас, твою мать! Когда мои все заняты! Внештатники тоже с заказами.

Оглядываю людей вокруг – пара женщин и парочка мужчин. И те и другие, как сонные мухи, вяло попивают кофе, ковыряясь в телефонах.

– Мне позарез нужно это интервью! Я целый месяц ждал ответа. Это же эксклюзив!

За окном, на улице спешат толпы людей. А не для их ли удовольствия работает эта глянцевая машина? Они покупают журнальчик с лицом кумира на обложке – наверняка для них это значит нечто большее, чем просто обмен одной бумаги на другую.

Должно быть, это некое сакральное таинство, священный обряд, позволяющий урвать частичку любимой звезды, вкусить её, приобщиться к ней, насытиться её соком и стать счастливее. Пусть ненадолго. Все этого хотят: и наивная школьница, и подросток без-волос-на-ладонях, и домохозяйка с бутылкой вина по-будням-с-семи-до-десяти. Имя им легион.

– Слушай, а попробуй перенести! Ну, хотя бы на завтра. Что? Она не может?! Это конец! Упустить интервью с ней.

Мой знакомый кладёт телефон на стол, протягивает ладонь и вместо приветствия говорит:

– Итак – каждый день.

Мы жмём руки. Он поглаживает подбородок и будто бы что-то решает в уме, обмозговывает, затем вдруг легонько хлопает себя по лбу, впивается в меня глазами и, наклоняясь, говорит:

– Костян, выручай, а! Ты же журналист вроде как. Я в заднице. Через полтора часа – интервью с певицей, а послать некого. Дотянули, твою мать! Мне позарез нужен этот эксклюзив! Я тебе заплачу. Реально, очень хорошо заплачу!

– А чё сам не съездишь?

– Я бы с радостью, веришь, нет? Она бомба, отвечаю! Но у меня самолёт через два часа. Короче, засада.

– Ну, отмени. Самолёт, в смысле.

– Не могу, Костян! В Вене уже ждут. Важная встреча. А эта певица, Лили… сам завидую тебе! Тебе же несложно, а? Займёт от силы часик. Зато какие впечатления!

Он подмигивает и улыбается. И к чему это «зато какие впечатления»? Что именно он хочет сказать?

Не хочу домой. Ира, наверное, уже вернулась от тёщи.

– Ладно, – говорю, – Куда ехать?

– Я по гроб тебе обязан, братан! Кину щас адрес. Спасибо, дружище!

– Ладно, ладно, – говорю я, махая рукой, и встаю со стула.

Он понижает голос:

– Ты это… Костян. Поговаривают, что она спит с новым продюсером. Какой-то сыночек местечкового миллиардера. Делай упор на личной жизни. Ты же понимаешь, всем хочется понюхать её трусики, и мы обязаны дать им это!

Мы смеёмся. Я иду к выходу. А он кричит вдогонку: «Закинь запись в редакцию или в клуб «Зеро», Рафаэлю. Ладно? Редакция на отшибе, так что лучше, наверное, в «Зеро». Прилечу – сочтёмся и уже нормально перетрём!»

Выхожу на улицу. Он наверняка подумал, что я весь из себя такой благородный решил выручить его. Наивный! Я просто спасаюсь от скуки.

Прыгаю за руль машины и уезжаю. На часах «11:15». Черт, телефон разряжается! Интервью в час дня, значит, смогу заскочить домой за диктофоном. У меня валяется какой-то со времён института.

Заворачиваю за угол и хочу проскочить на красный сигнал светофора, чтобы поскорее попасть на проспект, но не успеваю. Женщина с ребёнком переходит дорогу. Она держит за руку мальчика лет шести и что-то ему говорит.

Я смотрю на них и вспоминаю пещеру. В ней было темно и душно. Мама чем-то щёлкнула – появился огонь. Она суёт мне в руку коробочку с пламенем.

«Это зажигалка. Зажми вот так»

Мои непослушные пальчики нечаянно соскальзывают с кнопки – снова темно. Мама вновь зажигает огонь и впервые за двое суток, что мы здесь замурованы, я вижу её лицо. Оно вымазано чем-то чёрным. Как будто каменная пыль. Воды у нас нет. Мама зовёт за собой, и мы идём к заваленному входу.

«Отвернись и смотри на стену»

«Мам, ты будешь ловить светлячков?»

Она не отвечает и, всхлипнув, суёт мне горящую зажигалку.

«Мам, не плачь! Я не буду мешать тебе!»

Она будет ловить светлячков! А вдруг я спугну их своими яркими глазами?

Отворачиваюсь к стене и вытягиваю вперёд руку с зажигалкой, стараясь крепко удержать кнопку. У рыцаря Изидо, из комиксов, светились глаза. Он взглядом взрывал стены замков. Я тоже так могу!

«Смотри на стену и не тряси рукой»

Слышу знакомый звук, похожий на скольжение лезвия по льду.

У нас в школе проходил конкурс на лучшую ледяную фигурку. Я ножичком вытачивал птицу, но её крылья растаяли, и учитель посоветовал сделать ежа.

Я сделал хорошего ёжика, но робот Петьки, подлизы и любимчика учителей, выиграл все призы. Петьке достались Лего, пицца и пачка новых комиксов. Этот подлиза, наверное, испугался, что получит за свою победу ещё и по шее от мальчишек, поэтому поделился с нами пиццей. Она была вкусной. С колбасой. Мы запивали её газировкой.