Другой России не будет

Не устраивают Соколова и официальные данные о потерях вооруженных сил. Восемь миллионов шестьсот шестьдесят тысяч. Никак это не согласуется с уже едва ли не общепринятым мнением о том, что наши воевать не умели и потому несли потери аж в десять раз больше немцев, победить же смогли, имея только пяти-шести кратное превосходство. И смелый московский филолог выходит из положение следующим образом: “Если сопоставить данные Волкогонова о безвозвратных потерях Красной Армии за 1992 (извините, но так в тексте. Очевидно, автор все-таки имеет в виду 1942 год. — С.Б.) 5,9 млн с динамикой числа раненых по месяцам в течение всей войны, то общее число погибших и умерших красноармейцев получится равным 22,4 млн плюс 4 млн умерших в плену (гм, а почему не пять, не шесть, не десять миллионов? — С.Б.). Таким образом, общие потери вооруженных сил — 26,4 млн, мирного населения — 16, 9 млн”. Замечательно, только я что-то не понял, а при чем тут “динамика числа раненых”? Что это вообще такое? Что-то в вашей тезе распадается, господин Соколов. Сопоставление числа убитых с какой-то “динамикой раненых” почему-то дало совершенно несуразную цифру? Но это только цветочки. Анатолий Адамишин в эфире радиостанции “Эхо Москвы” назвал еще более примечательную цифру. Он, де, вычитал у Жореса Медведева, что Красная Армия во время войны каждый день (!) теряла по сто тысяч человек. Не слабо! Великая Отечественная продолжалась 1418 дней и ночей. Если каждый день по сто тысяч, то наши потери (причем, насколько я понял Адамишина, боевые) 141 800 000. Не многовато ли? Честно говоря, я такой глупости в трудах Жореса Медведева найти не смог. Может, наш знаменитый дипломат что-нибудь перепутал? Но вот ведь сказал такое в эфире и не усомнился.

Если честно, то даже официальные данные о наших боевых потерях вызывают много вопросов. В этих данных учтены и те, кто не вернулся из плена, а это были не только погибшие, но и не пожелавшие возвращаться в Советский Союз (вторая волна русской эмиграции). Кроме того, воинов многочисленных коллаборационистских формирований, сложивших свои головы в боях на стороне Германии, вряд ли справедливо зачислять в боевые потери Красной Армии. Речь идет не только о “власовцах” (Русская освободительная армия), сражавшихся, кстати, по некоторым свидетельствам, ожесточеннее немцев[16], но и о “каминцах” (Русская освободительная народная армия), “прославившихся”, в частности, при подавлении Варшавского восстания, о солдатах Русской национальной народной армии, о воинах “восточных батальонов”, о литовцах, латышах и эстонцах, дезертировавших из Красной Армии и служивших в Вермахте, в войсках СС, в полицейских формированиях, об украинских националистах, сделавших то же самое, о крымских татарах (Татарская горно-егерская бригада СС и многие другие части), о калмыках (Калмыцкий корпус). Так что данные о боевых потерях Вооруженных Сил СССР будут еще долго уточняться. Что до общих потерь, то, строго говоря, научно обоснованных данных по численности населения СССР в предвоенные и послевоенные годы и данных, на основании которых можно было бы судить о потерях Советского Союза во Второй мировой войне, нет. Подсчеты, при которых допускается погрешность в несколько миллионов (!), я при всем желании научными не назову. Да и война включала в себя не только военные действия Советского Союза, с одной стороны, и гитлеровской Германии и ее союзников, с другой. Внутри этой большой войны велись и войны поменьше. Например, кровавая польско-украинская резня на Западной Украине, включавшая самые настоящие этнические чистки. К чьим потерям приписать убитых бендеровцев, польских националистов и просто украинских и польских крестьян, неужели к боевым потерям Красной Армии? А уж в те самые 27 000 000 (или 26 200 000) они конечно же вошли, хотя какое отношение имела эта межэтническая война к Великой Отечественной? Но и польские националисты, и бендеровцы — все оказались в числе погибших в борьбе с нацизмом, хотя пали они в борьбе друг с другом.

Эпилог