Другой сценарий

— Нельзя же так, Коля! Пожилая женщина волнуется, а тебя все нет!

— А в чем дело то? Договаривались между одиннадцатью и часом. Сейчас и двенадцати нет.

— Нет уж, Николай. Давай договоримся на будущее. Если ты пообещал Софье Игоревне быть между двенадцатью и часом, то не позднее двенадцати ноль одной, изволь быть! Она очень переживает.

Каверзнев, хоть и скользкий тип, но ничего мужик, вроде. Вон как за бабку врубается. А может, боится, что она помрет, и сделка сорвется. Но не похоже. Искренне волнуется. Затем я был препровожден, и удостоен предстать. Толи она поела, толи некое оживление вокруг, но выглядела Софья Игоревна лучше, чем давеча. Я, не мешкая, вручил Михалычу пачку сотенных. Тот взялся было писать расписку, но я его остановил:

— Не стоит Евгений Михайлович. Если что то пойдет не так, то я просто поделюсь этой историей с вашими партнерами на Мира. — я заглянул ему в глаза, и мило улыбнулся.

— Перестань выдумывать, Коля! И давай паспорт. Я схожу, сделаю копию. В ближайшее время поезжай домой, выписывайся на этот адрес. Пойдем в паспортный стол. Я уже договорился.

Имеется в виду, нотариальная копия паспорта. Сейчас еще нет заверенных ксерокопий. Там отдельная бумага, с солидными печатями.

Он достал из портфеля стопку бумаг, и мы с Софьей Игоревной их подписали. Потом он собрал портфель и отбыл. Пообещав вернуться. Ты, Коля, дождись. А потом мы пили чай, и старуха показывала мне семейный альбом. Для посторонних ты, Коля, мой внучатый племянник. Будь любезен знать своих родственников. Фото, конечно, производили сильное впечатление. Гейнгольц — крупный, полноватый мужик, с «лицом бреющегося англичанина». Она, вся такая воздушная и счастливая. Это мы в Ялте, Коля. После свадьбы отдыхали месяц. В тридцать седьмом. Мне здесь двадцать пять. Какие то, действительно, её и его родственники. Их нет уже, Коля. Война. Да и потом. Она сама из Минска. Закончила здесь университет, и познакомилась с Вениамином Михайловичем. Софья Игоревна! А муж то у вас, был не промах! Уговорить девушку на пятнадцать лет младше… Ох, Коля, он был велеколепен! Ну и остальные фоты- огого. Она с Бертгольц. С Пастернаком. С Ахматовой. Он с Курчатовым. С Келдышем. Еще с какими то людьми. В президиуме. Это заседание Президиума Академии, Коля.

— Как же так вышло, что вы совсем одна?

Она неожиданно расплакалась. Сквозь слезы говорила, что уже все знакомые умерли, а она все никак. Глупо себя чувствуешь, в чужой квартире с плачущей хозяйкой наедине…

Возвращаясь домой по Невскому, я рассеянно думал, что старые фото независимо от контекста, все время демонстрирую некий внутренний свет. Которого, может и не было. Но время — такой ретушер!

Еще я думал, что жаль Олега. А сделать то что? Сказать, Олегыч, тут тебя какой то боксер грохнет. Ты уж поосторожней… Пхе.

И, занятно, что придумает Сурков? Потому что я взял на себя обязательства, которые пока не смогу выполнить. Можно правда, сгонять в Москву. Там, в поселке Художников, что на Соколе, проворовавшийся чиновник спрятал в спинку кресла пятьдесят тысяч.* Смешная история. И нашли их случайно, в нулевые. Но там- почти деревенское подворье. Собака. Тоже та еще история.

Сурков сидел дома, у телефона. Все нормально, Дух. Я все придумал.

-

* — Эту историю я узнал в интернете(привет Берест!). Что касается остальных историй про деньги, что есть в тексте, они вполне реальны, и я узнал о них разными путями.

К примеру, историю про ящик с деньгами на ул. Ракова, мне в реале рассказал институтский приятель моего друга.

Он просто показал мне это дом, и сказал, что в подвале были спрятаны деньги. Остальное — авторский вымысел.

Глава 26. Отступление про питерских бандитов

Я, честно говоря, никогда не понимал, с чего это Санкт-Петербург носит статус бандитской столицы? Глупо отрицать, что, как и везде, в девяностые, в Питере было много бандитов. Но присмотревшись, все время испытывал недоумение. Если коротко, то — какие то они опереточные и демонстративные. Не говоря о том, что реально, по сравнению с московскими, к примеру — бедноватые.

Хотя, конечно, ребята были крутые. Честно скажу, что я считал себя в девяносто третьем- огого каким бойцом. Но однажды, осенним вечером, в питерском ресторане, я ожидал возле гардероба девушку, что отошла попудрить носик. И тут случилась бандитская разборка. Сейчас и не разобраться, что это было. Но в дверь ресторана ввалилось трое. И я ничего не успел понять, как словил в бубен. Теряя сознание услышал только- «Полежи пока». То есть вошедшие в кабак мгновенно оценили ситуацию, сочли меня опасным и положили. Да так, что я и не увидел. А я и вправду в девяносто третьем был хорош…

Нет- нет! И злодейства, и деньги в Петербурге крутились большие. Но это с точки зрения простого обывателя. А с точки зрения макроэкономики- ерунда какая то. В то время как за Уралом воры брали под контроль чуть ли не отрасли. И борьба там, за Уралом, шла — не чета питерским стрелкам и теркам.