Другой сценарий

И на следующее утро я отвез старуху в Сестрорецк.

В быту и общении она оказалась легкой и ненапряжной. Сидела себе тихо в своей спальне и читала русских классиков. В частности Лажечникова и прочих Гаршиных. Но очень любит поболтать. И, минимум час в день, мы пьем чай и болтаем за жизнь. Не скажу, что сильно от этого страдаю. Болтать с ней интересно. Но стук-грюк и запахи краски повлекли её на дачу.

Дачный кооператив института, где работал Гейнгольц, в козырном месте. Улица Пляжная, с видом на залив. По дороге Софья Игоревна меня просветила. Два года она не отдыхала на даче, не было средств. Но теперь она едет не скучать в одиночку. А там у нее есть женщина, что она нанимала на лето. Я созвонилась, Коля, Ирина должна нас ждать.

Так и оказалось. У маленького щитового домика, на вполне приличном участке, нас ожидала еще одна бабка. Открыла ворота, я загнал Волгу и перетаскал барахло в дом. Двухкомнатный домик, с огромной остекленной верандой. Старухи начали трещать о своем. А я был благосклонно отпущен. Сел в машину, и поехал обратно в Ленинград.

На обратной дороге я слегка заблудился, и проехал поворот к жд платформе. В результате, оказался на грунтовке в густом лесу. Там увидел стоящую на обочине Волгу Газ 24. Рядом мужчина и женщина, со смутно знакомыми лицами. И маленькая девочка, лет четырех.

Увидев меня мужик, замахал руками, и я его узнал. Анатолий Александрович Собчак, собственной персоной. Дама – скорее всего Нарусова. А ребенок- Ксюша, будущая королева гламура, эпатажа, и вообще. Я не смог проехать мимо.

– Здравствуйте – затараторил Собчак- у вас нет домкрата? Мой что то не справляется.

Я проехал вперед и стал на обочине. Вылез и подошел к их Волге. Спустило левое заднее. А Собчак у нас- рукожоп. Хотя, реечным домкратом, на грунте не всякий воспользуется.

– А запаска то есть?

– Да! Сейчас достанем.

Дальше, без каких либо распросов с моей стороны, он рассказал, что они снимали дачу неподалеку, сегодня уезжали обратно в город. Неподалеку действительно виднелись крыши дачных домиков.

Я открыл свой багажник, и достал нормальный гидравлический домкрат. Собчак открыл свой багажник и начал вытаскивать сумки. Под ними у него запаска. Баллонный ключ сейчас, это не изогнутая загогулина. А именно ключ, в который вставляется монтировка. Я сорвал гайки, сунул домкрат, и поддомкратил. Руками скрутил гайки, и откатил колесо. И понял, что дело плохо. Обернулся. По дороге, не очень и торопясь, приближались трое. В резине сидел ёж – сваренный из половинок трех гвоздей – соток прибамбас, что кидают на дорогу. Как бы не упал, все равно острием вверх.

– Анатолий Александрович! Прошу вас. Возьмите ребенка, жену и встаньте за машиной – сказал я. Вытащил монтировку из ключа, и элегантно ею помахивая развернулся к троим уголовникам.

– Далеко уехал, бля! – прорычал самый крепкий из них.

– Вы меня знаете? – удивился Собчак. Потом обернулся к парням. – Прекратите выражаться!

Нарусова сообразила все гораздо быстрее. Схватила Ксюшу, споро отошла за машину, и усадила ребенка на заднее сидение.

– Рот закрой, бля! – сказал старший, доставая нож. Они встали передо мной, двое разошлись по сторонам.

– Пацан! – обратился он ко мне – к тебе у нас дел нет, можешь ехать.

– И поеду – ответил я, доброжелательно улыбнувшись. – помогу вот мужику, и вперед.

Дальше произошло сразу несколько событий. Собчак воскликнул традиционно – интеллигентское – вы что себе позволяете, и направился в их сторону. Нарусова закричала Толя! А я ногой кинул песок в глаза правому, монтировку в левого и, присев, пробил кулаком по шарам самому крепкому. Он, к его чести, успел махнуть ножом. Но я, не останавливаясь, докрутил влево и, вставая, крюком снизу положил второго. Только продравшего глаза третьего, я вырубил локтем по почкам. И лишь теперь почувствовал, что по шее течет кровь. Твою мать! Он задел все же ножиком ухо! Впрочем, не сильно. Тут подошел Собчак. И замер.

– У вас носового платка не будет? – спросил я, поднимая монтировку. Он, вовсе не растерянно, а несколько отстраненно разглядывал натюрморт. Нарусова опять сообразила быстрее. Она полезла в машину, достала сумочку, а из нее, белый носовик. Что самолично приложила к моему уху.

– Спасибо, Людмила Борисовна- сказал я, убирая её руку, и прижимая платок. – А воды у вас нет? Просто воды?

Она снова пошла к своей машине. А я ждал развития. Мужики зашевелились. Я, левой рукой, подобрал из травы нож. Главный бандит тихо скулил. Левый сел на земле и мрачно смотрел на меня. Правый тяжело задышал и блеванул.

– Забирай их, и вали. – сказал я. Левый встал, подхватил обоих под руки, и они ухромали обратно в лес.

– Внимательней, нужно, Анатолий Александрович. – сказал я. Нарусова принесла стеклянную бутылку с водой. Отобрала у меня платок, и принялась вытирать кровь.

– Ничего страшного, кровь уже остановилась. – сказала она- спасибо вам.

Снова пошла к машине.

– А как вы поняли, что они уголовники? – спросил Собчак.