Другой сценарий

Рапорт оперативника брюссельской резидентуры. Получив приказ, выехал и осмотрел место предполагаемого происшествия… В процессе осмотра, обнаружил старое кресло с остатками клейкой ленты на подлокотниках и ножках. Судя по следам, к креслу принесли что-то тяжелое. Двое. После этого один ушел, а второй остался, и некоторое время курил. Окурки не обнаружены. Затем ушел в глубь цеха. Там к нему присоединились еще трое. В дальнем помещении они зачем-то вскрыли старый распределительный щит. После этого трое уехали. А один, судя по следам, наблюдал за креслом. Можно уверенно утверждать, что в кресле находился человек. Примотанный к нему клейкой лентой. Он, освободившись от кресла, вышел из цеха, сел в машину и уехал. Наблюдавший, после этого, судя по следам – бегом, скрылся с места в сторону города…

Заключения экспертов… Машинка Ундервуд, производства сорок восьмого года. Многочисленные ошибки правописания, и печати. Документы печатал один человек. Печатной машинкой владеет плохо…

Лексический анализ текстов, позволяет предположить мужчину сорока-шестидесяти лет. Проживающего не в Советском Союзе…

Все листы и конверты обработаны французским спецсоставом Sanstraces, есть в открытой продаже. Так что материала для идентификации нет….

Справка по происшествиям перечисляет реальные происшествия в атомном производстве разных ведомств. Минобороны, Средмаша, Минэнерго. Отдельный рапорт главы НТО второго управления, о том, что ведомственная разобщенность не позволяла видеть картину в целом. Страхуется…

Справка о последствиях, по мнению опрощенных специалистов, возможно, даже преуменьшает вероятные потери…

Чебриков поднял глаза на собеседника.

— Ну и что ты думаешь, Иван Алексеевич? Где-то завелся предсказатель? И он нас предупреждает?

— Я настаиваю, Виктор Михайлович, чтобы вы побеседовали с капитаном Комаровым.

Чебриков не мог понять, зачем начальнику управления это так необходимо. Поэтому немного подумал. Но решил, что, видимо, ему не все рассказали. И скомандовал секретарю пригласить оперативника.

— Докладывайте, — коротко приказал он капитану Комарову, выслушав уставное приветствие и не предлагая садиться.

Дальше он смотрел в окно, слушая вполуха то, что уже прочитал, и пытаясь понять – что же это? Достаточно рядовое событие не могло так заинтересовать Маркелова. А он еще и настоял, чтобы в их беседе не участвовал Крючков, начальник ПГУ. Комаров, между тем, подошел, как думалось Чебрикову, к окончанию.

— А потом он сказал: «Полковник Гордиевский из ПГУ. Завербован в Дании больше десяти лет назад. Псевдоним в МИ- 5 – Ovation. Сейчас англичане расчищают под него резидентуру, не дают визы и объявляют нон-грата. Слил почти всю английскую агентуру. Данные от Эймса это подтверждают.»

И председатель КГБ все понял.

— Он так и сказал, Эймса?!

— Так точно. Эймса. Он потребовал повторить, проверял, как я запомнил.

Фамилию Эймс в КГБ знало всего три человека. Чебриков, Крючков, и Маркелов. И двое в резидентуре, в штатах. После оценки полученного от него массива информации, в КГБ поняли бесценность этого источника. Именно сейчас идёт его вербовка. И вдруг, походя, на заброшенном заводе это имя сообщают как подтверждение достоверности какой-то ерунды!

Гордиевский был в списках на проверку, и вызывал серьезные вопросы у службы Маркелова. С Поляковым – теперь точно нужно разбираться. Но то, что вдруг прозвучит один из главных секретов КГБ – все объясняло. И Чебрикову стало понятно и появление у него в кабинете начальника второго управления. И его желание предоставить факты а-натурель.

— Дальше я завалил кресло набок, как мне и советовали, и камнем порвал клейкую ленту, — продолжал капитан Комаров. — Ключи от машины лежали в кармане. Я вышел из цеха. И поехал в консульство.

— Что сам думаешь, про твоего собеседника? — перебил его Чебриков.

— Молодой человек. От двадцати до тридцати. В голосе слышны южнорусские интонации. В целом речь грамотная и сдержанная. Я бы сказал, что это человек, перебравшийся в Москву или Ленинград из Ростова или Краснодара. Но еще какой-то странный выговор. Может быть, результат жизни за границей.

— А наблюдения ты за собой не видел?

Комаров поколебался.

— Серьезного наблюдения не было. Точно. Разве что я, три раза за два дня, заметил старый Ситроен Дешво. Но, по дороге домой я часто вижу одни и те же автомобили. Там достаточно изолированный район. Это позволяет быстро устанавливать интерес к себе. Но наблюдать за мной одной машиной бессмысленно.

После того, как оперативник вышел, в кабинете некоторое время стояла тишина. Потом Чебриков заговорил.

— Значит так. Форсируйте работу по Гордиевскому. Я санкционирую арест. Капитана Комарова – отправь обратно. Пусть сидит в Антверпене. Вдруг этот деятель снова объявится. Ты тогда его не упусти. А если нет – ты мне этого предсказателя найди, Иван Алексеевич. Это главный приоритет. Все понятно?

Когда за начальником контрразведки зарылась дверь, Председатель КГБ еще некоторое время сидел отрешенно глядя в окно.