Другой Сценарий Или Бес В Красной Свитке И Русский Апокалипсис (СИ)

Сталина приветствуют писатели во главе с Пахановым: он держит в руках икону, на его груди - медаль имени Сталина; покачиваясь в ритме танца, писательская процессия с книгами о вожде в руках также движется в общем хороводе, как пародия на крестный ход. Маршем проходят генералы с приветствием: "Слава великому полководцу, генералиссимусу Сталину!" Чекисты во главе с полковником Пупкиным также приветствуют вождя с криком: "Сталинизм и чекизм - спасение России!". Чекисты подносят Сталину красную свитку, сшитую из кусков лагерной робы пропитанной крови, и советских десятирублевок с профилем Ленина. Он поднимает ее над головой и показывает народу. Народ ликует!

"Би-би-си" и "Эн-би-си" транслируют парад сталинизма на весь мир. Тут же киногруппа Никиты Хохолкова снимает кадры для фильма "Россия, которую мы не потеряли" под песню "Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти длинная рука!" А радиостанция "Йеху Москвы" передаёт в прямом эфире полный животного ужаса репортаж о гибели в России либерализма и демократии и о конце самой России.

У бывшего Музея Ленина вождь революции и его гвардия, а также все делегаты партийного съезда сливаются со сталинской колонной идолов и приспешников и вступают на Красную площадь для штурма Кремля. Из Спасской башни выходит сонм святых и малое стадо со старцем во главе. В руках у него икона Неопалимая купина. Старец тихим, но твёрдым голосом произносит: "Богородица, спаси нас". Тогда от иконы исходит столп огненного света. В этом столпе горящие черепа со всех концов русской земли складываются в огромную пирамиду с пылающим восьмиконечным крестом на вершине. Черепа направляют свет своих глазниц на идолов. Вместе со светом от иконы возникает гигантский очистительный протуберанец, в котором сгорают идолы. С воем плавятся, трескаются, разваливаются. Мавзолей в языках пламени проваливается в недра земли. Красная свитка загорается на Сталине черным пламенем, но не сгорает. И так ей гореть до страшного суда. Кремлёвские звёзды начинают гореть и разваливаться, горящие обломки падают на площадь. Взору предстаёт огромное до горизонта дымящееся пепелище. Тут и там видны купола храмов, слышны редкие удары колокола Ивана Великого. Толпа в ужасе пятится. Старец сурово приказывает ей: "На колени! На колени!" Кое-кто падает на колени, но большинство с глухим ропотом отступает. Дух Сталина в огненной свитке с дьявольским хохотом исчезает в своей могиле. Ленин, видя, что остался один, злобно глядит на святых и старцев и сквозь зубы цедит: "Мы расстреляли триста тысяч попов, мало, мало... Мы ещё встретимся". Подходит к Кремлёвской стене - она с адским скрежетом раздвигается. Вываливаются обгоревшие кости и черепа героев революции. Шагая по ним, Ленин входит внутрь стены, в последний миг оглядывается и замогильным голосом говорит: "Я ещё вернусь". Стена сдвигается.

Пылающая пирамида гаснет и покрывается цветами - возникает огромный цветущий холм до неба. Крест тоже расцветает. На заднем плане вновь видна Кремлёвская стена, перед которой среди пепла обгоревшие остатки идолов, кремлёвских звёзд, партбилетов, советских купюр с портретом Ленина и томов его сочинений. Ветер крутит их с пеплом. На стене загорается огнём молитва:

"Возведи от тли живот мой...

И исторгни мя от гнуса сего..."

За кадром слышно церковное песнопение.

Данила Романович очнулся и взглянул в окно. Вдали, почти за горизонтом, в изумрудно-голубом ореоле ещё тлел янтарный рубец зари.

"Зорю бьют, - вспомнил профессор, - из рук моих ветхий Данте выпадает... Мою зорю бьют... Неужели вот он, мой час? Неужто... я умираю?.. Христианския кончины живота нашего... и доброго ответа на Страшном судище... "

Мысль оборвалась. Ему показалось, что он держит на ладони своё сердце, которое долго билось и озаряло, как угль во тьме, его путь и которое теперь погасло. И был это уже не угль, а обломок холодного красного кирпича, кусок глины, взятой у земли, и вернувшейся опять в землю. Той глины, из которой когда-то Господь слепил плоть Адама, но, усомнившись в ней, не дал бессмертия и обрёк гробу - на вечное бессилие перед Словом, нетленным и непорочным. И сейчас Оно вдруг воссияло перед ним неземным свои светом, и профессор почувствовал, как с костей его облетает прах. Он услышал, как шепчет трава имена усопших - пепел душ, отгоревших на ветру вечности. Иссушающий вихрь увлёк его, и, покидая уже земной предел, у которого кончается путь всякой плоти, он увидел наконец то, ради чего и был пройден весь этот путь мудрости и печали. Он увидел, как догорает свеча земного бытия, и в голубом саване вечности тают души, восходя к Престолу Божьему. Как в бархатистой бездне неба между тлением и нетлением тихо дремлет Русь, уплывая за край окоёма. И у подножия Престола - там, где исчезает в небытии река времени, перед ним раскрылась огромная книга в языках пламени. Была она подобна солнцу в ледяной мгле, и свет её озарял вечность... Несоделанное мое видесте очи твои, в книзе же твоей и еще несодеянная написана тебе суть...

52