Друид

Через минуту зрение вернулось, и Гриша так и не смог понять, было ли это магическим воздействием или чем-то другим. Ожидаемо было, что его спросят о чем угодно: как он пробрался к сокровищнице, кто его нанял или на кого он работает и прочие фразы из боевиков про мафию и злых русских. Поэтому вопрос про статус героя, несколько поставил в ступор Гришу. А может собеседник спрашивал про Спартака, того, что нагибал весь средневековый Рим?

— Спартак, герой, — ответил Гриша, не совсем понимая, чего хочет от него пленитель.

— В таком случае, Спартак, тебе придется подождать мастера Ордена Алых Львов. Разговаривать с тобой не в моей юрисдикции. — Произнёс с каким-то даже облегчением этот лысый рыцарь. — Тебе, всё же, придётся ответить на вопросы о себе.

Он похлопал себя по латным наколенникам и, скрипя доспехами, стал направляться к выходу. А вот тот, кого про себя Гриша окрестил магом, вскинул рукава так утонченно, словно пианист. Было в этом что-то из тех действий, которые совершают великие мастера своего дела — хирурги, моющие руки перед операцией, дирижеры, крутящие дирижерскую палочку и так далее…

Маг подошел к Спартаку и неспешно протянул сдвоенный указательный и средний пальцы к вискам заложника. Гриша попытался вырваться и начал крутить головой, хоть это и приносило боль царапая кожу на шее. Увы, сбросить их ему не удалось, и когда холодные пальцы прикоснулись к вискам, парень провалился в воспоминания.

В первом воспоминании, Грише всего семь лет, он стоит на линейке и держит в руках букет цветов. Букет очень красивый. На спине висит новый школьный ранец, в котором любовно сложены книжки и тетрадки, карандаши, фломастеры, ручки и ещё многое другое из канцелярских принадлежностей.

Какие-то незнакомые взрослые говорят с крыльца школы в микрофон, а остальные хлопают. Вокруг нетерпеливо топчутся сверстники, но их немного. Потерянные дети, из которых, как догадался Гриша, и будет состоять его класс.

Вот, одноклассник начал первым задирать остальных, в том числе и Гришу. Ну как задирать, попробовал. Смахнул учебники с парты и хотел было смахнуть пенал, разбросать карандаши и фломастеры по классу, но не получилось. Большой пластиковый пенал, выполненный в форме грузовика, перекочевал со стола в кулак первоклассника Гриши Бубнова, чтобы стать оружием в маленьком, детском кулачке. Гриша бил, раз за разом, пока к нему, через весь класс, не подбежала учительница. Грише удалось немногое: только толкнуть задиру, а затем, раза четыре или пять с размаху приложить по голове обидчика увесистым пластиковым пеналом-грузовиком.

Следующее воспоминание, когда отец забухал и начал рукоприкладствовать в семье. К этому всё долго шло, и начало домашнего насилия, проходило без ведома уже повзрослевшего, тринадцатилетнего парня. Затем, в пьяном угаре, отец назвал его сучьим выблюдком, и сказал, что он не его сын. Это стало настоящим шоком, он всегда гордился своим отцом, старался равняться на него. Быть как папа! И вот, оказывается, что он не его отец! Домой в последнее время не сильно хотелось возвращаться и смотреть на пьяное тело, которое не прочь было приложить и ему затрещину, и, судя по синим рукам матери, ей тоже доставалось.

Всё решилось, когда однажды отчим перебрал и не рассчитал силы. Как итог, через сорок минут во дворе дома стояла скорая, а мать, прижимая к себе сломанную руку, собирала документы, чтобы уехать в травму. Руку следовало загипсовать и обколоть обезболивающими. Когда железная дверь захлопнулась, и послышался шум вызванного матерью лифта, в голове у Гриши что-то произошло. Он твердо решил, что теперь — глава семьи он, а не то пьяное тело, которое спит в родительской комнате.

Решение проблемы, тоже пришло само собой. Подросток зашел на кухню и открыл холодильник. Там стояла початая бутылка водки, и это был первый раз, когда Гриша попробовал алкоголь. Горло неприятно обожгло, непонятно почему, но парень решил, что именно алкоголь поможет ему в задуманном. Затем, Гриша взял табурет у холодильника и пошел в свою комнату за одеялом.

И вот настал тот момент — пан, или пропал. Гриша сидел на принесенном табурете с одеялом в руках, перед горящим отчимом. Голова непривычно кружилась под действием алкоголя, но никакого страха не было. Только уверенность: он это заслужил! Одеяло, брошенное сверху на пьяное тело, пускающее слюни на измятую подушку, раскрылось словно парашют и затем спланировало. Отчим, даже не проснулся. Ну, вот и хорошо. Гриша взял табуретку за ножку и с силой опустил предмет мебели на выпирающий силуэт под одеялом. Затем еще и еще раз. Тогда Гриша и не собирался его убивать, сознательно не бил в верхнюю часть тела, чтобы ненароком не попасть в голову. Если он умрет, это будет слишком просто. А он должен мучиться.

Нет, это не было состоянием аффекта, которое описывают многие как беспамятство. Парень всё прекрасно понимал, а ещё он понимал, что за это ему грозит, но иначе, он просто не мог. Он не мог молчать, не мог не ответить и не мог не наказать.