Друид

Я стоял перед большой аркой, и сердце колотилось как-то бешено, словно, в самом деле, надо мной возвышалось нечто величественное, а не нарисованный каким-то дизайнером объект. Хотел было узнать, что по этому поводу думает Ольгерд, но когда повернулся, понял, что парня трясло не меньше чем меня. Странно, но нас обходили люди и хоть на их лицах и было некоторое смятение и трепет, но такая лихорадка охватила только меня и моего ученика.

— Что парень, потряхивает? — я положил руку на узловатый посох ученика.

— Кверк, Арт Ём, он видит меня, — у парня в горле словно встал ком и мешал говорить внятно.

— Понимаю, у меня также. — Кивнул я, опершись на Нагу, принявшую ипостась посоха. В сравнении с дубиной Ольгерда, мой посох выглядел тоньше и изящнее. То ли это от уровня Наги зависит, то ли от моего.

Собравшись с мыслями и чувствами, я всё-таки сделал шаг за арку. Исполинских размеров крона дерева заслоняла половину неба зеленой шапкой, укрывая всех, кто находился под ним. Вокруг священного дерева был разбит парк, с каменными фигурами, показывающими сцены из истории, мифологии и быта островитян. Народу в парке, надо сказать, было очень и очень много. Неудивительно, что город процветает за счёт туристов. Каждый хочет купить себе каменный амулет с резьбой, или бирку из кожи раба с клеймом, изображающим Величественный дуб, по бокам которого стоят два волка в общем кольце как символ двух народов от одного древа.

Я усмехнулся, вспомнив, что считал до этого момента яблоню на острове, на котором появился — большой. Ну да, в сравнении с её родичами из моего мира она, по обхвату ствола, больше тянула на родственницу американских секвой, и яблоки, размерами, больше смахивали на арбузы или дыни. Но это… это было нечто большее, воистину большее! Какую площадь занимал лишь один только ствол дуба, оставалось только гадать. По моим расчетам, вряд ли меньше Московского Кремля, а его верхние кроны скрывались в облаках.

Прикинув примерные размеры, я мысленно выругался, жалея что стоянка каравана такая короткая. Разве одного дня хватит, чтобы обойти все эти достопримечательности? И ещё, более интересная задача, как мне получить живую веточку от этого исполина. Я не удивился, что мы повстречали тут многих, чьи лица мне запомнились на корабле. Беррхем не стал исключением и кивнул, когда увидел меня.

У самого подножья дуба располагался амфитеатр, в котором жрецы благословляли паломников. Кстати, не только я, но и Ольгерд был здесь впервые, а это значило, что мы еще не оставили жертву дубу. Она заключалась в том, чтобы один из жрецов острым кривым скальпелем вырезал на коже символ дуба, а собранную кровь и кожу потом закапывали под его корнями. К слову, это было совсем не обязательно, но находится здесь и не пройти этот ритуал… Это, как на крещение постоять у проруби и не окунуться.

К чести еще безусого паренька, Ольгерд без раздумий шагнул к жрецу со скальпелем. Юный жрец был ненамного старше моего ученика и ещё не набил руку. Но, если ты хочешь чтобы работал мастер, выполнив искусственное[j] шрамирование, то за это, пришлось бы заплатить золотом, а может даже и серебром.

Я остановил паренька, спросив, хочет ли он, чтобы его лопатку или плечо украшала работа скорее мясника, чем художника по телу. Парень опустил глаза, он понимал, что денег у нас нет. Вот только он не знал, что Аск, едва не придушенный за скупость и недальновидность квартирмейстером, вернул мне всё до единого серебряного.

К слову, они оба были примерно в равных чинах в найме у своего господина. Аск, не был капитаном корабля, в полном смысле этого слова, скорее кладовщиком на барже. Истинную власть капитана и уважение, смешанное со страхом, имел квартирмейстер Беррхем, отвечавший за дисциплину. Корабль принадлежал ему, но он пошел в наем, прельстившись щедрой оплатой шаха. Пост капитана ему пришлось уступить, как только он сдал своё судно в наём.

Я приценился и присвистнул, оценив работу мастера и цены. В нашем случае, мы могли себе позволить покрыть себя шрамированием от пяток до ушей, но цены, все равно кусались. Один раз живем, так решил я и выбрал мастеров с лучшими работами. К одному из них я определил Ольгерда, а ко второму пошел сам.

Ольгерд снимал балахон, с затертыми рунами друида и смотрел на меня как на идиота и транжиру. Еще бы, я только что в равновесном серебре отвалил цену двух сильных и здоровых рабов за то, чтобы спину парня художественно изрезали. Его отцу пришлось бы для такого ходить в море несколько лет кряду. Да, если честно, я и сам не понимал, зачем мне это. Тратить баснословные деньги на красивое шрамирование для НПС.