Друид

— Арт, тебя не поймут. Более того, я и сам тебя не понимаю и не поддерживаю. За то, что вчера произошло, кто-то должен ответить.

— Должен, — согласился я — верно. Также как и кто-то должен ответить за то, что решил обокрасть тех, с кем его свело море. Я понимаю, что ты вольный, свободолюбивый пират, но сейчас ты, прежде всего, капитан нанятого корабля. И это как-то не по-мужски, красть у своих. Как считаешь?

Беррхем молчал. Я догадывался какие мысли посещают его голову. С одной стороны, он пират до мозга костей, и совесть ему не позволяет пройти мимо добычи, которую нужно просто наклониться и взять. С другой стороны, по большому счёту, то что он сделал, называется крысятничество — красть у своих нехорошо нигде. Ни в нашем мире, ни в этом. И я думаю, все бы закрыли глаза, если бы он поднял груз с корабля, скажем, тех же Фашираз или Аркрума. Но нет, в его тайнике для контрабанды оказывались вещи с союзного корабля.

— Что ты предлагаешь? — Беррхем перестал изображать активную деятельность, держась руками за штурвал корабля стоящего на якоре, и сел на палубу по-турецки.

— Стань тем, кем еще не был, получи репутацию сурового, милосердного капитана.

— Как? Это не мне решать, а Литту.

— Надави на Литта, пусть пощадит всех, кроме той висельной команды. Без жертв тут не обойдется, я понимаю, но всё-таки, пусть это будет пять человек, чем вся команда.

Он молчал. Колокол отбил начало ночной смены, которая совпадала со временем ужина. Вот и славно. Лично у меня прорезается дикий жор, когда начинают сдавать нервы. Сейчас, был именно такой момент. Я только уселся в углу с деревянной миской еды, как на моё плечо легла мозолистая рука Беррхема.

— Пойдем. — коротко сказал он и кивнул на огни Медузы.

— А я тебе зачем? — пробубнил я, запихивая в себя солонину с кашей из каких-то бобовых.

— Кто-то однажды сказал: критикуешь — предлагай! Предлагаешь…

— Исполняй, — закончил я за него фразу и тут же вспомнил ее автора.

Ничего себе! А я думал, что Беррхем непись, на вряд ли хоть один из НПС знает про Иосифа Виссарионовича.

— Как? Ты русский?! — В моей фразе было скорее удивление, нежели вопрос. И я тоже поплатился за свои слова: челюсть свело судорогой настолько что было не разжаать.

— Не осторожен ты. — Усмехнулся Беррхем. — Нет, немного южнее.

На Медузу мы плыли снять колокол с капитанского мостика. На корабле и так обстановка напряженее некуда, так что могут не спрашивать кто плывет на лодке посреди ночи, а просто разрядить половину конфеты[k] стреломета и всё тут. Поэтому Беррхем греб, а я постоянно звонил в колокольчик, отчего за десять минут плаванья, уже начинала болеть голова. Судя по скривившейся роже квартирмейстера, его это тоже порядком бесило.

Поднявшись на борт Медузы я понял почему Беррхем настоял, чтобы я звонил постоянно: стрелометы здесь были раза в полтора больше чем на Барракуде, при этом, питание производилось от паровых двигателей, которые натягивали тетиву. Такой агрегат мог выпускать две дюжины стрел в минуту, при этом стрелы, были скорее копьями, и имели несколько видов наконечников в каждой конфете. Тут были и широкие, полумесячной формы, против живой силы, и бронебойные с увесистым набалдашником. Одного попадания такого снаряда хватило бы, чтобы потопить нашу лавочку. Бронебойный же, наверняка бы пробил борт Барракуды.

Литт встретил нас у борта, пожав мне руку, он с недоверием посмотрелна меня. Мы никогда до этого не встречались, поэтому квартирмейстер спешно понял ситуацию и представил меня. На корабле, в самом деле витала какая-то напряженная обстановка. Узники сидели в деревянных клетках трюма.

Беррхем, видимо понял, что Литт не станет вести серьезный разговор при человеке, которого в первый раз видит, тем более разговор, настолько тонкий. Поэтому он попросил меня остаться тут, а сам проследовал в капитанскую каюту. Когда двери открылись, чтобы впустить в плавучую резиденцию эн-шаха Литта и Беррхема, я краем глаза увидел ее внутреннее убранство. Довольно аскетичная комната, наверное, даже беднее чем на Барракуде. Посреди комнаты стол, на окнах решетки. Видимо Литт порядочный параноик, раз живёт в таких спартанских условиях.

Вряд ли кто-нибудь мне разрешит слоняться по кораблю в такой острый момент для всех. Поэтому я решил присоединиться к компании стражников несущих дежурство у центрального стреломёта. Оба из них оказались уроженцами островов, но в темноте я не смог по густой бороде определить ее цвет. Какая она, видно желтая или же огненно-рыжая.

— Только после жертвы? — без толики подозрения произнес тот, кто сидел на подаче питания стреломета и указал на мою спину.

Только сейчас я понял, о чём он говорит. Увы, у меня нет сменной мантии, поэтому старая хоть и была выстиранна перед посещением острова Кверк, но вся спина была густо покрыта пятнами запекшейся крови после ритуала скарификации.

— Ну да. — Кивнул я.

— Давай, хвастайся. Улыбнулся из густой бороды мой собеседник. В его ротовой полости не хватало половины зубов.