Друид

Мёрх принял меня за какого-то изгоя с острова Кайто. Нага подарила мне клык на веревке и, когда я его взял, она не преминула появится. Значит, клык это своеобразный манок. Очень удобно, в Квази Эпсилон пета приходилось сдавать в пет-центр, чтобы он не слонялся за тобой по пятам. Я решил перепроверить свою гипотезу и снова взял клык, висевший у меня на шее. И в самом деле, через несколько секунд на кровать вальяжно вползла Нага, от чего девушки с визгом вылетели сверкая голыми фигурами.

С этим разобрались, как работают в этом мире имена, тоже убедились. Будем разбираться с остальными навыками. Решив, что хватит разлеживаться, я поднялся и оделся в свои старые, но выстиранные шмотки. Последняя вещь, которая осталась у меня из мира космоса — синтетическая одежда. Не найдя воды чтобы помыться, я вышел во двор и уж чего не ожидал, так не ожидал, так это процессии, которая ждала меня перед домом старосты. Кажется здесь собрались все жители села, от мала до велика. А позади них на Центральной площади стояла яблоня. Нет не так, не просто яблоня, а ЯБЛОНЯ!

Дерево было действительно монументальных размеров. Высотой с корабельную сосну, царапующую вершиной небеса. Чтобы обхватить её ствол теперь нужно не меньше дюжины здоровых рукастых мужиков. И корни, теперь отвоевали у безжизненного камня на берегу такую площадь, которой хватит для размещения маленького передвижного цирка. Ветви плодового дерева были увешаны красными фруктами в величину средней дыни.

Мьёрх оказался посмелее старосты и вышел ко мне со словом.

— Море тихое, Арт Ём. — поприветствовал он как велел обычай у Остгёрдов — Извини нас, людей диких за то, что встретили тебя не селедкой да пивом.

— Кто старое помянет… — я стушевался и решил ответить поговоркой, но увидел на лицах местных только непонимание поэтому закончил — … тому глаз вон.

Женщины охнули закрыв рот руками, а Мьерх достал свой кинжал и стиснув зубы проговорил:

— Воля твоя Арт, и право имеешь — проговорил он, раздвинув века пальцами приблизил остриё к своему глазу.

— Стой! — только и успел выкрикнуть я и запоздало понял, что задумал островитянин. Он не так понял наши выражение, поэтому мне пришлось объяснить его.

— Ты не так понял, друг мой, — начал я, делая голос как можно дружелюбнее, мало ли что взбредет в голову этому НПС. То, что это точно не игрок сейчас я не сомневался. — У нас есть такая присказка, пословица: кто старое помянет, тому глаз вон. Она означает, что не стоит держать на сердце старые обиды.

Продолжить последнюю часть пословицы сейчас я бы не рискнул. Ведь слова: а кто старое забудет, тому оба вон резвый остгёрд может понять по-своему, и в этот раз я могу и не успеть вовремя его восстановить.

— Мудрые и добрые слова, говорящий с травами, — с явным облегчением в голосе произнес мой бородатый собеседник.

— Добрые, — согласился я, но вспомнил долг к вчерашнему крикуну — только не для всех. Где, тот поэт, который вчера призывал народ к моему линчеванию?

— Арт Ём, Ты хочешь его в крови? — Поинтересовался собеседник, и все окружающие вновь замолчали.

А в самом деле, чего я хочу? Убить НПС? Да мне ничего это не даст, ну, одной сволочью, пусть и нарисованной будет меньше, и только то. На его месте система сгенерирует еще двоих, не менее отмороженных. У меня в голове возник план гораздо более неординарный.

— Мьёрх, называй меня просто Арт. Не ломай себе язык. Нет, я заберу его с собой. Он опозорил меня, призывал к моему убийству, И теперь я забираю его. С этого момента он будет моим рабом. — Услышав это, пожилая женщина в толпе зарыдала и рухнула на колени, а затем поползла в мою сторону. Ее слов разобрать было невозможно из-за стенаний и криков.

— Арт, не делай его рабом. Этим ты обретешь на великий позор весь его род. — Видимо это просьба для Мьерха была очень трудна.

— Мьерх, он меня оскорбил. — парировал я слова аборигена. А сам удивился своей жесткости к матерью, вращающееся акулой. Раньше бы я плюнул на задиристого наглеца, но сейчас мне не позволял характер. — И мне нужно сатисфакция.

— Арт, лучше убей его, свари в масле, подсади на кол, или повесь на собственных кишках. Так он сотрет свой позор кровью, но не замарает чести своих родных. — Еще больше напряжения скопилось в словах рыбака.

Свари в масле, посади на кол, повесь на кишках… Фантазия у ребят работает как надо, в плане истязаний. От одного упоминания такого мурашки по коже, уже не говоря о том, что у меня рука не поднимается вытащить из живого человека кишечник и удавить его им же.

— Убить, это слишком просто. — Начал я, прогоняя пришедшие образы мелких конвульсии человека повешенного на розово-лиловый кишечнике. — Что ты еще можешь предложить? Кроме убийства.

— Сожги его дом, забери жену или убей наследника, Арт. Только это ещё хуже смерти, когда отец за свои прегрешение ведёт на плаху родного сына.