Друид

С недавних пор мне начало казаться, будто в зимнем лагере одного из легионов Цезаря находились все мои друзья: Ванда, Люсия, Криксос и все римляне. Да-да, именно римляне. Если честно, то я был несказанно рад данному факту. Но в то же время осознание этого обстоятельства сильно расстроило меня, потому что глубоко в душе я все еще оставался кельтом из племени рауриков. Несмотря на это, той ночью я окончательно перешел на сторону римлян. Я был по горло сыт кельтами.

На следующий день я подписал договор, в соответствии с которым брал на себя обязательство служить Цезарю в Галлии до тех пор, пока не истечет срок его пребывания в должности проконсула. Я принял окончательное решение и перешел на сторону Рима, прекрасно понимая, что тысячи галлов уже сделали то же самое.

Зима прошла спокойно; по крайней мере для нас, потому что в Галлии спокойных зим не бывает. На завоеванных римлянами землях жили около двухсот кельтских племен, и с наступлением зимы восемь легионов были не в состоянии противостоять им. Римляне никак не могли понять, почему народ, который практически без сопротивления покорился Риму, вдруг вновь решил восстать. Возможно, основная причина заключалась в том, что мы, кельты, превыше всего ценим свободу и ненавидим каждого, кто пытается накинуть на нас ярмо. Военные действия могли начаться из-за любого ничтожного происшествия. Например, в том случае, если какой-нибудь всеми уважаемый кельт знатного происхождения заявит во время одной из попоек, будто сама мысль о его сыне, который находится в заложниках у римлян, способна лишить его рассудка. После такой речи все присутствующие наверняка тут же заплакали бы, словно желая залить своими слезами всю землю. Затем их сердца наполнил бы гнев, воины схватились бы за оружие и тут же выступили бы в поход. Конечно, если бы были в состоянии ходить. Именно так или примерно так в Галлии начинались все многочисленные войны. Мы меняем свое мнение так же часто, как боги меняют погоду весной. Пока Цезарь сражался с восставшими венетами, которые полностью контролировали морское сообщение, а соответственно, и торговлю с Британией, я вместе с Фуфием Цитой отправился в оппидум карнутов Кенаб. Там личный поставщик Цезаря организовал главную контору, которая должна была управлять закупкой зерна во всей Галлии. К тому моменту Фуфий Цита продавал зерно только легионам проконсула. Хотя юридически он, как и раньше, оставался частным лицом, на самом деле он давно уже стал членом штаба Цезаря, его фрументатором, отвечавшим за снабжение войск продовольствием. Поэтому для меня не было ничего удивительного в том, что в канцелярии Цезаря мне отдали приказ ехать вместе с Цитой, чтобы обустроить в оппидуме карнутов нечто наподобие удаленного от остальных лагерей поста, отвечающего за доставку корреспонденции. Ведь Кенаб находился за пределами территории, на которой велись военные действия.

Предполагалось, что я должен присоединиться к Цезарю или к Лабиэну после того, как выполню возложенную на меня миссию, поэтому все последние новости с полей сражений я узнавал с огромным опозданием. Цезарь успешно подавлял восстание за восстанием и по окончании третьего лета галльской кампании мог с уверенностью сказать, что Галлия лежит у его ног. Зиму он провел, вновь переезжая из Иллирии в Северную Италию.