Друидка (СИ)

Атон наконец понял, чего так испугалась ведьма, и что они ощутили. Владыка Бус обрел свободу — а значит, Авива справилась с оставшейся ведьмой и вызволила местного “короля” из плена. Теперь нужно лишь подождать, когда она восстановит его силы, и они придут ему на помощь. Удача друидки и страх ведьмы вскружили голову гвардейца, отчего он почувствовал прилив сил и уверенность в том, что теперь они победят. Но самонадеянный капитан забыл, кто был его противником. Ведьма зло закричала, словно зверь, загнанный в угол, и махнула рукой в сторону человека. Сфера крови, что до этого лишь парила в стороне, пришла в движение.

Атон успел поднять щит в самый последний момент, когда кровавое щупальце уже готово было пробить ему голову. Второй удар, которого Стрэйб попросту не увидел, пришёлся в правую руку, обогнув щит по широкой дуге. Гвардеец вскрикнул от невыносимой боли и… выронил меч. Правая рука, что до этого крепко сжимала рукоять, более ему не принадлежала, теперь она лежала на земле обрубком, а Буря была сжата в безжизненной ладони. Атон, стискивая зубы, начал пятиться, когда два могучих удара щупалец обрушились вначале на щит, а после и на правую ногу. Стрэйб успел отставить ногу, но слишком поздно. Сфера задела его по касательной, вырвав немалый кусок плоти, отчего Атон, не удержав равновесия, упал, крича от боли и проклиная всё на свете.

— Вначале я хотела с тобой поиграть, — зашипела ведьма, приближаясь к нему. — Разогнать кровь в твоих жилах, согреть, а после — быстро убить, но вы меня вынудили. Сначала разорвать тебя на куски, а потом твоего подельника, а затем владыку на мелкие…

Дивина не успела договорить, что бы она сделала с владыкой — в её лицо прилетел хлёсткий удар… щупальца. Поначалу Атон подумал, что от боли и потери крови уже видит миражи, но нет — ему не казалось. Щупальце, которое ударило ведьму, принадлежало не кровавой сфере, что вдруг решила восстать против своей создательницы. Удар нанёс… младой. Лишь когда Атон усилием воли смог повернуть голову влево, он увидел туман, что полз по земле, словно живой, а в его недрах с диким стрёкотом носились они… бесформенные создания с множеством ртов.

— Rydych chi wedi addo! (Ты обещал!), — завопила Дивина, держась за рассечённое лицо, которое медленно восстанавливалось. — Teitl yn gyfnewid am ddiffyg gweithredu (Титул в обмен на бездействие).

— Fe newidiais fy meddwl (Я передумал), — раздался знакомый, шуршащий голос. — Rydych chi a'ch chwiorydd wedi colli ac nid oes pwynt i mi eich helpu chi mwyach. (Ты и твои сёстры проиграли, и мне более нет смысла помогать вам.)

— Creadur dwy wyneb! (Двуличная тварь!), — взревела ведьма. — Byddaf yn cymryd eich gwaed a gwaed eich epil, ac yna byddaf yn delio â'r arglwydd o'r diwedd! (Я заберу твою кровь и кровь твоего потомства, а после окончательно разделаюсь с владыкой!)

— Try. (Попробуй), — насмешливо отозвался Ниггур.

Туман, что до этого лишь робко приближался к полю битвы, словно по приказу ринулся вперёд, и вот уже всё вокруг затянула серая мгла. Дальше вытянутой руки ничего не было видно. Атон пытался остановить кровотечение, пока выдалась такая возможность. Выходило плохо, кровь текла ручьём — как из обрубка руки, так из скверной раны на ноге. Стрэйб пытался плохо слушавшимся пальцами левой руки оторвать кусок одежды, чтобы хоть как-то перетянуть раны, но ничего не получалось. Силы покидали его, тело немело и холодело. Он умирал. Где-то в тумане гвардеец слышал отголоски боя. Ведьма оглушительно верещала на языке владык, а в унисон ей раздавались стрёкот и хлёсткие удары кнутов щупалец. Бой шёл не на жизнь, а на смерть, но Атона это уже не волновало. Голова с каждой секундой становилось всё тяжелее, веки закрывались, и он чувствовал, что жизнь покинет его тело с минуты на минуту.

“Боюсь… такое даже… Авива бы… не залатала… Скверная смерть”.

Когда Стрэйб уже почти потерял сознание, он увидел очертания в тумане. Силуэт не походил ни на человека, ни на ведьму, ни на младого. Это было что-то третье. “Ангел… за мной”.

***

Говорят, перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Атон всегда боялся этого, боялся вновь увидеть то, что он хотел бы забыть, но теперь у него не было выбора. “Вся жизнь” была большим преувеличением, скорее это были самые ярки моменты, которые сильно отпечатались в памяти и душе. Вот молодой парень стоит над своим первым трупом, вот его, кричащего от страха и боли, держат стражники, готовые отрубить ему руку, и вот он уже в карете, сидит напротив юного принца Балдера. Тот о чём-то говорит, спрашивает, но Стрэйб не слышит слов, он видит лишь двигающиеся губы и обеспокоенное лицо принца. Следующей остановкой в чертогах памяти стал плац, где его, парня из трущоб, учат держать меч, бьют по ногам, когда он принимает неправильную стойку, и кричат, когда он делает что-то неправильно.