Друиды Русского Севера

Сохранили нивхи и очень интересный, алхимический по сути миф об огненном преображении. Чтобы герой смог достичь неба (для убиения лишнего Солнца, порождавшего невыносимую жару), старик — исполнитель ритуала варит героя в котле, складывает его кости, оживляет — и тот превращается в железного человека (по исполнении необходимой миссии его посредством аналогичной процедуры вновь преображают в человека из плоти и крови). Это обстоятельство исключительно важно, поскольку указывает на приобретение героем того же состояния, которое отличает «железную лиственницу» других нивхских мифов — Мировое Древо, расположенное, согласно традиционным космологиям, на Полюсе Мира. О полярной ориентации нивхского мифа косвенно свидетельствует и то обстоятельство, что огненное преображение совершается в доме, стоящем в море, а это, безусловно, реплика Полярного Острова в океане — «светлицы на горючем камне», «огнепалимой избы», протохрама на этом Острове.

Даже некоторые частные детали нивхского мифа об огненном преображении героя вызывают алхимические ассоциации.

«…Когда закипела вода в котле, старик подобрал нивха железной лопатой и положил в котел. Когда вся вода выкипела, там ни костей и ничего другого не осталось. Старик, соскребя следы, завернул их в белый шелк и стал бросать: после третьего раза возник железный человек»^{100}. «Бросание» — алхимическая проекция (лат. projectio, греч. ), представляет собой характернейший термин греко-египетской и латинской алхимии…

Этот нивхский миф, хотя и сохранившийся явно фрагментарно, уже не объяснить заимствованием ни из русской сказки о «живой воде», ни, допустим, из даосской алхимии: при всей ее полярной ориентированности она не прибегает к столь очевидным символам железа и магнита. В нивхской же мифологии есть и мотив «прилипания» («примагничивания»?) героя к подножию железного Мирового Древа^{101}. Очевидно, что такое возможно лишь после обретения героем нового («железного») состояния при прохождении через инициатическое огненное преображение.

Вообще говоря, железо в культуре нивхов представляет собой одну из загадок этого древнего народа. По-нивхски железо — «в”ат»; это название не находит аналогов у соседних народов: в маньчжурском, японском, китайском, корейском, монгольском языках. Этнографы отмечают, что железо было для нивхов своего рода первометаллом, металлом как таковым (медь они именовали «паг”лав”ат», красное железо), — хотя не умели его выплавлять, получали от соседей в готовом виде^{102}. Но при этом любого мастера, работавшего по металлу, называли «вытьу нивх»^{103}, мастер по железу, — подобно тому, как древние греки звали аналогичного ремесленника , медник, в полном соответствии с традиционной историей освоения человеком металлов. Нивхская же мифология (и лексика) отразила какую-то иную традицию, — возможно, связанную с с очень древней сакрализацией метеоритного железа (если бы нивхи по чистой случайности в сравнительно недавнее время узнали железо раньше других металлов, вряд ли оно «вросло» бы в столь значимые и архаичные космологические мифологемы). Впрочем, следует отметить, что в гомеровском диалекте древнегреческого языка могло означать не только медь, но и сталь. И можно предположить, что этот языковой факт отражает не нововведение, связанное с наступлением эпохи железа, а отголосок древней традиции, совпадающей с нивхской.

Но ведь все это (с поправками на фрагментарность и сказочность) буквально тот самый полярный алхимический миф, который «зашифрован» в Стали Философов из трактата Иринея Филалета! Значит, и в поздних алхимических текстах можно отыскать следы представлений о духовном Делании, которые были присущи гиперборейской протоцивилизации? Нивхское наследие в данном случае — весомый аргумент, ведь нивхи сохранили в своем мировоззрении и некоторые черты, присущие древним американским культурам (это, например, сакрализованность числа 4, являющегося настоящим «числовым инвариантом» для большинства индейских традиций). А значит, тут можно предполагать истоки не только евразийские, но и циркумполярные…

В СИЯНИИ ПОЛЯРНЫХ ЗОРЬ