Друнь

Другие чувства и ощущения охватили его, и они усиливались по мере того, как он все дальше продвигался по Долине к тому месту, где она выходила к самому гребню холма, названного им Гребнем Дракона. Отсюда Кастусь видел вспаханное поле и темные, смутные тени данилишкинских домов. Все было окутано мраком и ему казалось, что слышны стоны, доносившиеся со стороны Леса, но то просто завывал ветер в ветвях деревьев. Наконец, Кастусь приблизился к мосту через Турьянку и вступил на него. Яркий луч света рассеял тьму и Кастусь на мгновение очутился в Друни, своего детства. Он стоял посреди тополиной аллеи, светило солнце, радостные люди спешили куда-то, малыши играли в песочнице, а их умиротворенные мамы сидели на лавках и о чем-то беседовали. Это было как видение прежней Друни исчезнувшей в его детских снах или то что было некогда его настоящей жизнью, но почему-то ушло. Все это было только на краткий миг. Потом снова наступила ночь, и Кастусь оказался посреди аллеи из старых дубов, ведущей к дворцу графов Соколовских. Громада двухэтажного здания, выстроенного в стиле барокко, белела в конце аллеи. Только в одном угловом окошке с правой стороны дворца горел свет. Кастусь поднялся по заросшим мхом ступеням к входу во дворец и вошел, приоткрыв тяжелую железную дверь. Пройдя через анфиладу комнат, Кастусь оказался в бальном зале и отсюда свернул в проход между колоннами к лестнице ведущей на второй этаж.

Поскрипывал старый паркет под ногами, метались чьи-то тени по стенам, в большие окна были видны огни спящего города. Кастусь знал, что в конце коридора в угловой комнате располагался кабинет графа. Невероятно, но ему представилось, что граф и сейчас там, хотя в графском дворце давным давно был Дом офицеров, а в кабинете графа находилась комната для всякого хлама. Но что-то говорило ему: теперь многое изменилось. Комнату графа освещал старый ночник. Фитиль неярко горел, отбрасывая на стены чудовищные тени. По стенам комнаты тянулись полки с книгами, золотые корешки старинных фолиантов неярко поблескивали во тьме, как-будто были наполнены светом изнутри.

Стол графа, заваленный всякими чертежами и схемами, стоял посреди на возвышении и сам граф восседал за ним. Граф выглядел не так как его описал Кастусь в своей книге. Не было долгополого сюртука, гордой осанки, роскошной шевелюры, широких плеч, т. е. всего того, что было на тех портретах, которые видел Карновский. Вместо этого за столом восседал маленьких старикашка, лохматый, горбатый и худой как сама смерть. Очки каким-то чудом державшиеся на кривом носу, увеличивая до невероятных размеров и без того огромные глаза.

Увидев Карновского граф вежливо предложил ему присесть. Кастусь погрузился в глубокое кресло, чтобы услышать историю почему-то неизвестную ему по прежним его штудиям той поры, когда он писал книгу.

«В далеком VXIII веке, толи в конце его, толи в начале, уж не помню, жил граф Адам Соколовский один из представителей рода, предки которого владели этим местом испокон веков. Граф был просвещенным человеком и в Бога не верил. Он увлекался науками и больше всего его интересовало как зарождается жизнь и как из мертвой материи можно получить новую жизнь. Поэтому он верил во Христа, считая его одним из самых великих ученых древности, который сумел открыть элексир бессмертия.