Друри Лейн (омнибус)

— Не видел вас сто лет, инспектор! История с каждым днем становится все более запутанной. Хотите взглянуть на него?

— Еще бы. Кто он?

— Спросите о чем-нибудь полегче. Его только что привели в чувство. Крепкий старик, но так исхудал, что ребра торчат наружу.

Они последовали по коридору за шефом полиции.

Боллинг открыл дверь палаты. На койке неподвижно лежал пожилой мужчина. Рядом на стуле валялся ворох грязной одежды. Морщинистое изможденное лицо заросло короткой щетиной, а открытые глаза уставились в потолок.

Челюсть инспектора отвисла.

— Донохью! — воскликнул он.

— Исчезнувший ирландец? — с любопытством спросил Боллинг.

Друри Лейн закрыл дверь, подошел к койке и посмотрел на старого ирландца. Глаза того внезапно наполнились болью и скользнули по лицу Тамма…

— Инспектор… — прошептал он, облизнув губы.

— Он самый, — дружелюбно отозвался Тамм. — Ну и задали вы нам работу, старина Мик! Где вы были? Что с вами случилось?

Впалые щеки слегка порозовели. Донохью откашлялся, прежде чем полностью обрел дар речи.

— Это… длинная история. — Он попытался усмехнуться. — Меня здесь кормят через трубку какой-то гадостью! Я бы отдал правую руку за хороший бифштекс. Как вы нашли меня, шеф?

— Мы искали вас с тех пор, как вы исчезли, Донохью. Вы достаточно окрепли, чтобы говорить?

— Мне не терпится все рассказать. — Ирландец потер бородатые щеки и поведал фантастическую историю.

Когда группа из Индианы посещала Британский музей, он заметил высокого худощавого мужчину с усами, в странной синей шляпе, который выскользнул из здания, держа под мышкой что-то вроде книги. Всегда опасавшийся воров Донохью не успел поднять тревогу и метнулся следом. Незнакомец вскочил в такси, а ирландец поехал за ним в другом. Погоня на различных транспортных средствах вышла за пределы города и привела к ветхому деревянному дому примерно в миле от шоссе между Тэрритауном и Ирвингтоном. Донохью прятался за кустом, пока старик в черном не ушел из дома, а потом поднялся на крыльцо. Табличка под звонком свидетельствовала, что здесь проживает некий доктор Алес. Донохью позвонил, и хозяин открыл дверь. Ирландец сразу его узнал, хотя злоумышленник успел избавиться от синей шляпы и пышных седых усов. Выходит, усы были фальшивыми! Донохью оказался в затруднительном положении — у него не было доказательств, что этот человек — вор; возможно, его подвело воображение. Однако отсутствие усов выглядело подозрительно… Не имея полномочий произвести арест, он принял вежливое приглашение войти и последовал за хозяином в кабинет, где взял быка за рога и обвинил доктора Алеса в краже книги из музея.

— Он сразу во всем признался, — продолжал Донохью, — и начал уверять, что возместит ущерб полностью. Я достал трубку и начал покуривать, думая, как добраться до телефона и сообщить о нем в ближайший полицейский участок. Но я нервничал и разбил трубку, уронив ее на пол. Он проводил меня до двери. Когда я шел по аллее, меня чем-то огрели, и я грохнулся в обморок.

Донохью пришел в себя в темном помещении, связанный и с кляпом во рту. Он решил, что доктор Алес последовал за ним и напал на него, придерживаясь этой теории вплоть до сегодняшнего дня, когда ему удалось бежать и он обнаружил, что его тюрьмой служило не жилище доктора Алеса, а совсем другой незнакомый дом.

— Ты в этом уверен? Хотя сомневаться не приходится — ведь дом Алеса взлетел на воздух, — пробормотал инспектор. — Продолжай, Донохью.

— Я понятия не имел, сколько времени провалялся связанным, как свинья на бойне. Какое сегодня число? Хотя какая разница… Меня кормил раз в день человек в маске и с револьвером.

— Это был доктор Алес? — спросила Пейшнс.

— Не знаю, мэм. Света было маловато. Но голос был знакомый — говорил как чертов британец. Мы на них насмотрелись в Ирландии, и я хорошо знаю этот акцент. Я буду не я, если он не угрожал мне пыткой!

— Пыткой? — ахнула Пейшнс.

— Ею самой, мисс. Правда, дальше угроз дело не заходило. Он хотел, чтобы я рассказал ему, «где документ». «Вы что, рехнулись?» — спросил я его, а он стал грозить еще сильнее. Понимаете, я ведь не знал, про какой документ он талдычит.

— Странно, — промолвил Роу.

— Какие-то дни он не кормил меня вовсе, — пожаловался Донохью. — Господи, что бы я ни дал за баранью ногу! — Он снова облизнул губы и возобновил повествование.