Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

Если меня спросят, что было главным и определяющим в личности этого человека, я скажу: «Это был кристальный коммунист». Для него коммунистическая идея, служение ей было и оставалось превыше всего.

Николай Григорьевич принадлежит к яркому и сильному кадровому «подлеску», который в 1960-е годы поднимался к вершинам различных сфер жизни советского общества, выходил на руководящие высоты в партии и государстве. Это были люди молодые, но уже имевшие большой жизненный опыт, прошедшие фронт, хватившие лиха, повидавшие кровь и смерть. Они сделали главное в своей жизни – отстояли Родину в Великой Отечественной войне, и эта победа давала им великую силу.

О фронтовой закалке этого поколения мы хорошо знаем по книгам и рассказам ветеранов. Известный журналист Леонид Млечин спрашивал Николая Григорьевича: «Скажите, а вам было страшно, когда собрался пленум горкома партии и освобождал вас от должности первого секретаря МГК?» Николай Григорьевич ответил: «Конечно, было тяжело. Но после того как мы ходили в штыковую атаку, мне в этой жизни уже ничего не страшно».

Мужество Николая Егорычева проявлялось во всем. Работая в Афганистане, он выезжал на перевал Саланг, постоянно бывал на линии фронта – иначе какой может быть смысл от его докладов и сообщений?!

Да и само служение в течение многих лет послом великой державы в Дании, повседневная кипучая деятельность, которая помнится датчанам до сих пор, – это ведь тоже своеобразное мужество.

Спокойно, без страха и истерик встречал он и последние свои дни…

Война почти поголовно вырубила поколение этих сильных молодых людей. Но те, кто остался в живых, несли свою судьбу как клятву, как великую обязанность довести до конца то, чего не суждено было сделать их сверстникам, погибшим на войне.

Представители поколения Н. Г. Егорычева в силу своих личных дарований и достоинств, прежде всего бескорыстия, снискали в народе искреннее уважение. Они были хорошо образованны, прошли школу комсомольской и партийной работы, школу работы с людьми различных социальных слоев. Они проявляли истинный демократизм и понимание не только в отношениях с товарищами по работе, но и в оценке положения дел в экономике, обществе, государстве и были нетерпимы к возникновению новых «культов и культиков». Это, конечно, выделяло их из рядов тех, кто уже давно делал так называемую большую политику, и тех, кто подпевал тогдашним вождям. Они были неизмеримо выше тех людей, которых приближал к себе Брежнев, формировавший окружение по принципу личной преданности.

Их испугались.

Первым убрали Владимира Ефимовича Семичастного с поста председателя КГБ, потом Николая Григорьевича Егорычева, первого секретаря столичной партийной организации, потом еще многих… И все это время нарастал застой, в котором трудно дышалось не только фронтовикам. Вместо демократии формировались бюрократия, бессовестное подхалимство и многое другое, результаты чего мы пожинаем и сегодня.

Вот цитата из книги «Горизонты и лабиринты моей жизни» Николая Николаевича Месяцева – снятого с должности председателя Государственного комитета по радиовещанию и телевидению. Он дружил с Николаем Григорьевичем. Они были людьми одной судьбы, «одной группы крови», как они говорили. Вот что писал Н. Н. Месяцев: «Эти люди, смертники, переходя на новую работу, продолжали держаться смело, не роняя чувства личного достоинства и не предавая дружбы. Дружба – важнейшая часть нашей жизни, она зиждилась на основе общности понимания служения всему народу и никому больше».

Вот это и есть правда. Это и есть истинная причина отставки. А все разговоры о «комсомольском заговоре» – всего лишь злые домыслы придворных подхалимов, за которыми не стояло ровно ничего.

Николай Егорычев – из поколения XX съезда КПСС. Часто говорят о его выступлении на июньском пленуме ЦК КПСС в 1967 году как о роковом моменте в его карьере и жизни. Но можно с полным основанием утверждать, что, если бы и не было его речи на том пленуме, власть предержащая обязательно нашла бы другие поводы, чтобы убрать, увести с главного течения партийной и государственной жизни неординарного, талантливого человека, который так резко отличался от остальных.

В свое время к этому подступал Никита Сергеевич Хрущев, который уже искал, к чему бы придраться, и раздраженно спрашивал Егорычева: «Не слишком ли много на фоне других городов Москва строит жилья?»

Москва тогда действительно совершила настоящий переворот в жилищном строительстве. Она делала это, мобилизуя внутренние ресурсы и возможности, а вовсе не за счет других, поднимая трудовые коллективы на то, чтобы решить одну из самых болезненных проблем всей нашей прошлой да и современной жизни. Москва была на подъеме. Авторитет Егорычева складывался именно из таких дел, а не из дежурных комплиментов руководству. Из миллионов квадратных метров жилья, новых высокотехнологичных производств, освоенных московской промышленностью, ярких достижений ученых, интересных дел в культуре и образовании.