Дружба детская не кончается

Разговор был долгим. Уговорили вдвоем ноль-семь под горячие пельмени с маслом да со сметаной, под колбаску дешевую, под черный хлеб, под лучок, крупно нарубленный — чисто по-мужски.

— На вот, пощелкай. Потом надо будет почистить, а потом смазать.

— Хорошая машинка. А в кино всегда у самых крутых — никелированные, блестящие. Или с накладками разными.

— Да какой я — крутой? Это ж я! Мы же с тобой! Эх…

Оп-па…

Тут из коридора полезли какие-то. Быстрые, ловкие, крепкие. Уже держат за шиворот, шею сдавливая. Руки умело скрутили назад, лязгают металлом. А друг нюхает ствол и говорит кому-то назад:

— Недавно отстреляно. Проверить надо.

Отдает револьвер. Не стреляет. Не спасает друга.

— Так это как выходит, значит? Это дружба теперь такая у нас?

— А ты давно мне звонил? Заходил, может? Интересовался? Помогал? Дружба, дорогой ты наш самый верхний, она как фикус. Может в кадке долго стоять — но поливать надо и пыль с листьев стирать. А то засохнет.

— Ты же не обращался! Никогда не просил ни о чем! Я был просто уверен, у тебя все хорошо.

— У меня — все хорошо. А насчет «просить» — вспомни, дружище, классика. Как там было? Никогда ничего не просите. Сами придут и сами дадут. Вот, они пришли и дали. Давным-давно. Еще тогда, когда ты только в политику полез. А просить у тебя что-то — да у меня все есть!

— Черт… Ты же мог… Да что у тебя есть?

— А вот, что мне надо — то и есть. Уводите его, ребята. Аккуратно, аккуратно, чтобы никто и никак.

— Есть, товарищ полковник! Вас сегодня ждать?

— Нет. До завтра потерпит в камере.

Так он — полковник. Надо было пробить по базе, еще когда в силе был. Да кто же знал? Эх, дружба, дружба…