Дружба народов (СИ)

— Ночью, в городе, набитом самыми разными людьми… В центре, где за порядком не следит ни моя группа, ни группа Вити… — кивнул я, а затем глянул на Рябченко. — И что могло пойти не так?! Правда ведь?

— Ты на что это намекаешь? — начиная краснеть от возмущения, спросил тот.

— Рябченко, я не намекаю, я тебе впрямую говорю, кому по заднице надавать бы стоило! Это же вы у нас — соль земли Алтарного? Это же вы под себя весь центр подмяли и приглядываете, чтобы там всё в порядке было? Это так вы заботитесь о своей части города? — вернул я Рябченко его же слова. — Так… И где эта бедняга пропала? Что ещё известно?

— Больше ничего неизвестно… — развёл руками Вавася. — На встречу с Дмитрием она не пришла. Утром он сам отправился в группу Семёна, но её не нашёл. Потом и в группе Семёна её хватились… Вся эта история дошла до Дмитрия Ивановича. Начали расследование…

— Вано, ты сейчас всё равно спросишь… Так что сходу говорю: наши, кто на воротах, никого похожего не видели! Ну или не помнят! — подал голос Тихон.

— Ну так мне бы тоже описание получить… И своих ребят, кто на частоколе, опросить… — ответил я. — Хотя, если она и выходила, то через южные ворота. Это единственное место, где выход из внутреннего города не дублируется воротами внешнего города…

— А почему вы считаете, что она сама вышла? — удивился Семён.

— А мы не считаем! — покачал головой я. — Могла выйти, а могла и не выходить. Может, где-то здесь прячется, в городе. А может, её кто-то прячет. В любом случае, выйти она могла только сама. А значит, её не выносили из города. Такое бы стража точно не пропустила!

— На южных воротах у нас ребята опытные стоят… Запомнили бы они её! — усмехнулся Тихон.

— Как я понимаю, капсула пропавшей стоит на месте? — уточнил я.

— Да, капсула на месте! — подтвердила Златовласка.

— Мои орлы уже опросили местных, — снова взял слово Вавася. — Никто ничего подозрительного не видел и не слышал. Следы бы ещё проверить…

— Там камень, Вавась! — напомнил я. — Да, к тому же, целый день прошёл. Если и были следы — уже затоптали. Вот если бы её тем же вечером хватились…

— Да ты, блин, умный такой! — возмутился Рябченко. — У тебя все виноваты, кроме тебя!

— А у меня люди в группе не пропадают! — ответил я, глянув в упор на конкурента Кукушкина. — Я вообще про эту девушку только сегодня услышал! А стоят здесь именно виноватые. Ты, твой Дмитрий, который за своей девушкой не присматривает… И даже члены группы Тани…

— Интересно… — обиженно пробормотал Людвиг.

— Совершенно неинтересно! — возразил я. — Посреди ночи уходит девушка. До утра никто не чешется. Искать начинают только днём. И на следующий день зовут меня следы читать! При этом ещё в чём-то обвиняют! Иваныч, ты извини, но это дело раскрывать бесполезно. Либо ждать, что девушка сама как-то проявится, либо ждать отлёта её капсулы.

— Вано, ну хотя бы посматривайте по сторонам: вдруг реально сама проявится. Не забывайте об этом деле! — попросил мэр. — Не верю я, что она сама ушла… Учёные в городе себя неплохо чувствуют.

— Кто-то к ней интерес проявлял? — между тем спросил Вавася. — Может, ей угрожали?

— Да она со мной встречалась! Кто ей грозить-то будет, дебил?! Если её похитили, то из-за меня! — возмутился Дмитрий. — По мне — так вон они, виновные! Либо Вано, либо этот мутный хрен из группы Вити! Отомстить мне решили!

«Мутный хрен» Тихон ожесточённо засопел, но кое-как удержал себя в руках. Уважаю, железная выдержка…

А я решил не мелочиться. Не люблю, когда меня понапрасну обвиняют. С детства, можно сказать, не переношу…

— М-м-м! — протянул я. — А почему это мы тебя, Дмитрий, так не любим, напомни, пожалуйста?

— У меня вопросы те же! — согласился Тихон, решив реабилитироваться за «мутного хрена».

— Потому что моя фамилия — Синицын! — гордо приосанившись, ответил тот.

Мне было сложно сделать удивлённое и растерянное лицо… Но, надеюсь, всё получилось. Переглянувшись с Тихоном, я помолчал пару секунд, а потом выдал:

— А фамилия моя слишком известная в узких кругах! — не выдержав, я прыснул в кулак.

И был немедленно поддержан Тихоном:

— У меня девушка таким же тоном фамилии каких-то мужиков называла… А я только и задавался вопросом: кто все эти люди?!

На бедного «Димочку» смотреть был страшно. Даже краем глаза. Он бледнел, краснел, пыхтел — короче, выказывал все признаки то ли запора, то ли скопившихся газов. А мы с Тихоном продолжали изгаляться:

— Слышали ли вы про Неуловимого Джо? — заикаясь от сдавленного смеха, спросил Тихон.

— Нет! А что, его так сложно поймать? — поддержал его я.

— Да никому на хрен не сдалось его ловить! — мы снова сложились в хохоте, и на этот раз даже Кукушкин начал несолидно ухмыляться в кулак.

— Так вы его знаете? — подняв брови, стоически поинтересовался Вавася.

— Коне-э-эчно! — полным сарказмом голоса ответил я, сотрясаясь от хохота.

— Это же сам Синицын! — выпучив глаза, вторил мне Тихон.

— Знаменитейший Синицын! — сквозь хохот добавил я. — Птица высокого полёта!