Дружба с привилегиями

Он улыбнулся, с нежностью глядя на меня и поглаживая по бедру.

– Ну как, нравится?

Мне не хотелось признаваться, но я кивнула.

Его улыбка стала шире:

– Значит, зачет!

Тут у него загудел телефон, и он со стоном бросил взгляд на экран. Потом уткнулся лбом мне в живот и сказал:

– Мне пора.

Я взъерошила ему волосы.

– Оставайся!

Его руки, лежавшие у меня на бедрах, напряглись, и он сказал мне в живот:

– Не могу. Комендантский час. – Он поднял голову: в глазах отражалась внутренняя борьба. Взгляд был прикован к моим губам. – Блин, не хочу уходить! Когда возвращаются твои соседки?

– Они на тусе.

– Где?

– Может быть, в гостинице. Или где-то в кампусе. Или отправились в бар.

– А ты осталась ради меня?

Его глаза озорно блеснули.

Я снова прищурилась, зная, что в моих глазах отражаются теплота, и нежность, и счастье – все, что я чувствовала. Возможно, завтра я побегу без оглядки, но не сегодня.

– Чтобы я отказалась от возможности провести вечер со своим парнем?

– Вот именно – со своим парнем!

Он снова опустился на колени, нависая надо мной и пристально глядя серьезными потемневшими глазами. В них пылало желание.

– Как думаешь, твои соседки не вернутся в ближайшие двадцать минут?

Я потянулась к его шее и прошептала:

– Всего двадцать?

Он прижался губами к моим.

– Хорошо, тридцать. Моя девушка не пожалеет, что я остался.

Его девушка. Мой парень. Пульс у меня зашкаливал.

* * *

И лишь позднее, когда Круз ушел, а я приготовилась ко сну, меня вдруг осенило.

Я забыла рассказать ему про пост блогерши.

И забыла проверить телефон… А посмотрев, вздохнула с облегчением. Сообщений с неизвестного номера не было. И звонков тоже.

Глава сорок шестая

Круз

За завтраком Этуотер спросил Лабровски:

– Как дела у Анджелы?

Лабровски навещал ее каждый день. Иногда возвращался на следующее утро: принимал душ, переодевался и отправлялся на тренировку или занятия, смотря по ситуации. Сейчас он сидел напротив меня, под глазами набрякли мешки, и вид у него был изможденный. Он оперся локтем на стол. Проведя рукой по волосам, покачал головой и расстроенно отмахнулся:

– Понятия не имею! Она подавлена и, мне кажется… – он метнул взгляд в мою сторону, – она еще что-то вспомнила. Только что прислала сообщение, что хочет позвонить тому же детективу. Потому что ей есть что еще рассказать.

– Чувак, мне жаль!

– Это полная лажа!

Этуотер наклонился над тарелкой.

Остальные парни молчали, фильтруя услышанное. В гостинице мы ели отдельно от общего зала: так отвлекающих факторов меньше, а командной сплоченности больше, как всегда говорил тренер.

– Ты это мне говоришь?

Лабровски зыркнул на Этуотера, который вскинул голову.

– А что я такого сказал?

Лабровски снова пригвоздил его взглядом.

– Да, что ты сказал? Просвети меня! У тебя есть подобный опыт: тебе приходилось выслушивать про то, что другой парень сделал… – Он осекся и тряхнул головой. – Отстань. Все это ни хера не просто!

– Эй, – я наклонился над столом, ловя взгляд Лабровски, – мы за тебя горой.

Он заметно расслабился; свирепый взгляд сменился хмурым видом.

– Знаю. И спасибо вам! Парни, это меня не из-за вас злоба берет, а из-за Кэррингтона. Из-за таких, как он, всех остальных… Да хрен с ним! – Он посмотрел на меня, и я понял. Я слышал. Я был там, когда Мара задавала вопросы. Челюсть у него напряглась, и он отвел взгляд. – Будь моя воля, врезал бы ему от души!

Баркли, который слушал молча, подался вперед.

– А это можно организовать.

Все посмотрели на него.

Он приподнял плечо и наклонил голову набок.

– Нет, какие проблемы? Выясним, когда он бывает один. Телефонов нет. Камер тоже. Никто ничего не запишет. Мы друг за друга ручаемся. И потолкуешь с ним один на один. Я в деле. – И под пристальным взглядом Лабровски добавил: – Анджела – славная девушка. За что ей такое? Она пекла нам капкейки после игры, я их обожал.

Лабровски выдавил из себя улыбку.

– Да, пекла. Она действительно славная.

– Ну вот, – Баркли посмотрел на всех. – Давайте это сделаем?

Он опустил кулак на стол, выжидая.

Этуотер последовал его примеру.

Я тоже.

Последним выставил кулак Лабровски.

После чего мы одновременно подняли кулаки и ударили по столу. И только потом принялись за завтрак.

В тот день была игра, и мы должны были выиграть.

Глава сорок седьмая

Мара

Выполняя просьбу Круза, я спала в майке, но на вторую игру пришла без нее. Вместо этого я надела свитер, прихватила шарф, а еще Зик, который в начале матча сидел в своей секции, ухитрился пронести пиво, и все вместе меня согревало. Уже во время разминки было видно: парни что-то затевают. Особенно отличались Круз, Лабровски, Этуотер и Баркли. Эти четверо задавали тон, а остальные были у них на подхвате.

Первый период у меня просто не было слов. Они забивали гол за голом. Соперники терялись в догадках, что на них нашло.