Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)

Когда наши войска входили в Благовещенск, народ высыпал на улицы и встречал нас с цветами и знаменами. Командующим частями Красной Армии здесь был Серышев, комиссаром — Шилов. Нас, китайских бойцов из отряда «Старика», официально включили в ряды Красной Армии; мы составили роту 1-го полка особого назначения, находившегося в непосредственном подчинении штаба частей Красной Армии. После нескольких лет партизанской войны мы только теперь сменили свою рваную одежду на новую строгую форму бойцов Красной Армии, а свое трофейное оружие различных образцов — на советские винтовки. Нечего и говорить о том, как было это приятно нашим бойцам.

1-й полк особого назначения, насчитывавший в своих рядах свыше двух тысяч бойцов и командиров, был хорошо вооружен: у нас были не только пулеметы и орудия, но и два танка, а главное, все виды вооружения были новейшего образца.

Пробыв некоторое время в Благовещенске, мы вместе с другими частями Красной Армии погрузились в эшелон и выехали в Читу. Перед нами стояла задача изгнать японцев из пределов Советской России.

На разъезде вблизи станции Карымская эшелон остановился, мы выгрузились и пошли маршем на юг. Несмотря на сильный зной и нехватку продовольствия и воды, бойцы неуклонно продвигались вперед по бескрайней безлюдной степи, обожженной солнцем.

Тогда японцы и банды семеновцев концентрировались в районе Борзи. Они упорно цеплялись за эту советскую землю, но в конце концов не выдержали нашего натиска. В августе месяце мы освободили от них обширный район к востоку от Борзи. В сентябре враг был изгнан с советской территории.

В январе 1930 года командование направило меня из Читы в Москву на учебу в военную школу.

После окончания военной школы весной 1932 года я был послан на работу в Хабаровск, затем служил в Ташкенте и других местах.

Я прожил в Советском Союзе много лет, и все эти годы меня тянуло на родину. Когда в 1937 году в Китае началась антияпонская война, мое стремление вернуться домой стало неудержимым.

В мае 1939 года я прибыл в Китай, в город Яньань, и снова участвовал в боях.

Теперь мои мечты о новой жизни сбылись, и я все свои силы отдаю великому делу социалистического строительства в нашей стране.

Я и моя супруга Мальва Моисеевна Алова живем спокойно и счастливо. Наши дети радуют нас своими успехами. Сын Петя — летчик, он отличился в Великой Отечественной войне. Участвуя в одном из воздушных боев над Берлином, Петя сумел привести на аэродром свой горящий самолет, подбитый противником. Дочь наша работает в Хабаровске бухгалтером. Мой единственный внук, которому в этом году исполнилось восемнадцать лет, стал бойцом героической Народно-освободительной армии Китая.

Не счесть, пожалуй, сколько прошли дорог и сколько провели боев мы, партизаны из отряда «Старика», в первые годы после Октябрьской революции. С тех пор прошло сорок лет, но многие люди и эпизоды до сих пор живо представляются мне. Моя родина обрела свое счастье, она процветает. Видя вокруг новую жизнь, я тем более не могу забыть своих старых боевых друзей суровых лет гражданской войны, полных лишений и испытаний. Мне часто вспоминаются дни и ночи, проведенные в Сибири, и пышные сибирские травы и густые леса. Мы побывали почти всюду на пути от Хабаровска до Иркутска. Даже теперь я без карты сумею добраться с Дальнего Востока до Иркутска через все горы и леса. Если на этом обширном пространстве я остановлюсь хотя бы по одному дню у каждого моего старого друга, то, наверное, не вернусь домой в течение многих лет.

Мои старые боевые друзья! В эти дни, когда приближается сорокалетие Октябрьской революции, я шлю вам пожелания счастья из далекого Китая!

Литературная запись Лю Чжана.

Яо Синь-чэн Я — боец Красной Армии

Перевод Д. Поспелова

Я родился в семье крестьянина в уезде Жунчэн провинции Шаньдун. Когда мне было три года, умерла моя мать, и меня воспитывала бабушка. Семья наша, состоявшая из пяти человек, кормилась за счет пяти му[7]тощей земли; жить было очень трудно, и, конечно, об учебе и думать не приходилось. Я, видя, как другие дети идут в школу, всегда испытывал чувство глубокой зависти. Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец, уступив моим настойчивым просьбам, разрешил мне полдня учиться в школе, а полдня собирать траву и хворост на топливо.

Чтобы больше нарвать травы, иногда приходилось заходить далеко в горы или углубляться в густой лес. А когда найти траву не удавалось, я тайком пробирался в угодья помещика, стараясь нарубить дров. В этих случаях нужно было остерегаться не только нападения зверей, но и встречи с кем-нибудь из семьи помещика. А если попадешься им в руки, тебя обругают и изобьют. К тому же по возвращении домой еще накажет отец. Но если не нарвешь травы и не наберешь дров, то вечером семья не сможет приготовить себе пищу, и опять тебе не избежать ругани и побоев.