Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)

К концу года купить картошку стало невозможно, да и зарплату мы не получали уже несколько месяцев. Однажды прошел слух, что поблизости идет набор в Красную Армию. Многие рабочие, в том числе и я, решили вступить в нее.

На пункте набора к нам вышел командир-китаец по фамилии Ван. Он первым делом спросил, знаем ли мы о товарище Ленине. Оказалось, что все впервые слышат это имя. Затем товарищ Ван обратился к нам с небольшой речью. Он сказал, что мы встаем на правильный путь, ибо Красная Армия — это армия, защищающая бедноту не только России, но и всего мира. Многого я не понял тогда, но подумал: «Я тоже из бедных, и как раз кстати, что это — армия бедноты».

Наша часть называлась 108-м полком железнодорожных войск по борьбе с бандитизмом. Она расквартировалась на станции Машаньвань. Мы несли службу по охране станции и железнодорожной линии и одновременно обучались военному делу. Специального обмундирования бойцы не имели, были одеты, кто в чем пришел. Мы отличались от других только лоскутками красной материи, приколотыми к нашим шапкам.

Через несколько месяцев командованию части было приказано немедленно выступить. Каждому бойцу выдали по винтовке и по два подсумка патронов.

Поезд шел долго — месяцы. Приедем на какую-нибудь станцию и стоим несколько дней, отъедем немножко — снова остановка.

На месте назначения, на участке железной дороги между Минском и Барановичами, часть получила задачу оборонять большой железнодорожный мост всего в нескольких десятках километров от позиций польских войск. Помню, небольшие группы противника дважды подходили к мосту, но оба раза мы их быстро отгоняли.

Через некоторое время в связи с ухудшением обстановки на фронте наша часть отошла в Екатеринослав. Сначала ей поручили охрану заводов и советских учреждений, а потом перебросили в Киев, где преобразовали в Особый железнодорожный батальон по борьбе с бандитизмом. На нас была возложена охрана и поддержание порядка на всех железнодорожных линиях и ветках Украины.

В то время на Украине было неспокойно. Всюду орудовали вооруженные банды по 70–80 человек, а иногда и по 300–500. Так что работы было много и очень напряженной. Едва вернемся с одного задания, как получаем очередной приказ и немедленно уходим на другое. Иногда приходилось сопровождать железнодорожные составы до Харькова или Одессы. В самом Киеве нас назначали в ночной патруль или на посты. Выполнив задание, бойцы забирались в свободные дома и ложились спать, не раздеваясь, прямо на грязном полу. Домов таких на Украине тогда было много, но они были совершенно пусты.

Но основная трудность заключалась в недостатке продовольствия. Люди постоянно недоедали.

В годы первой мировой войны и гражданской войны на Украине в разное время бесчинствовали немцы, австрийцы, поляки и огромные площади не засевались в течение пяти — шести лет. На железнодорожных станциях можно было часто видеть трупы умерших от голода. Помню, что еще когда мы обороняли железнодорожный мост в районе Барановичей, наша часть однажды в течение целого месяца не могла получить продовольствия.

На Украине каждый боец получал в день фунт «сечки для лошадей». Это была ячменная мука, перемолотая с шелухой и мякиной, почему и прозвали ее «сечкой для лошадей». Хлеб, испеченный из такой муки, был горьким, кислым и совершенно непитательным.

Вот в какой трудной обстановке велась борьба с остатками белых армий и бандами. Иногда приходилось подниматься по тревоге три — четыре раза в неделю. На задание обычно выходили по ночам. Если банды орудовали у железной дороги, мы выезжали на бронепоезде. Большей частью противник скрывался в лесах, находить и уничтожать его было нелегко.

Мы опирались на поддержку местных жителей, которые с готовностью участвовали в поисках бандитов.

Бои с противником обычно длились часа два — три, и нам, как правило, удавалось не только уничтожить часть банды, но и захватить пленных.

Часть, в которой мы служили, имела хорошее по тому времени вооружение: станковые пулеметы (водяного охлаждения), полевые орудия малого калибра и даже пушки крупных калибров, устанавливаемые на бронепоездах.

Враг не раз испытал на себе храбрость и боеспособность бойцов-китайцев и чаще всего отступал при первом же их появлении.

В Советской России мы, китайцы, чувствовали себя свободными и равноправными. К нам относились с любовью и уважением. А у себя на родине мы постоянно подвергались унижению и оскорблениям. Встретишь, бывало, на улице Харбина иностранца (чаще всего русского аристократа) и спешишь заранее уступить ему дорогу, иначе он может ударить. Тебя могли передразнить, плюнуть в лицо. Оскорбленный китаец приходил в гнев, но все сносил молча.

Для русских же товарищей по оружию в Советской России мы были настоящими братьями.

Дружеские отношения у нас установились и с населением. В какую бы деревню ни приходили китайские бойцы — их всюду сердечно приветствовали поднятием большого пальца руки: «Молодцы, мол, вы, во!»

Нас зазывали в дома, кормили, стирали обмундирование.

В 1922 году я серьезно заболел, и мне пришлось демобилизоваться.