Дружба, скрепленная кровью

Еще во Владивостоке, в гостинице, пришлось мне как-то прислуживать одному русскому инженеру. Работал я споро; инженеру это нравилось, и он частенько говорил, что возьмет меня с собой — показать, какой замечательный город Петроград. Вот и предложил я податься в Петроград.

Добрались мы до Петрограда и решили остановиться в гостинице. В четырех были — везде отказ получили. А потом один полицейский сказал нам, что все гостиницы в районе Николаевского вокзала — это отели для аристократов, а не для такой голытьбы, как мы. С помощью этою полицейскою я кое-как устроился в ночлежке в рабочем районе. Платил гривенник в день.

Найти работу оказалось нетрудно, да только не по силам. На одном заводе, например, десятник велел нам перевозить тачки с пиломатериалами по узким подмосткам над прудом. Впереди тебя люди идут — подмостки качаются. Если новичок, за другими не успеваешь, а сзади подгоняют. Подчас рабочий вместе с тачкой в пруд падал, а глубина метров пять-шесть. Еще работа подвернулась — целый день по грудь в воде стоять нужно. Мы больше двух дней не выдержали, пришлось другую подыскивать.

Наконец мы нашли более или менее подходящее место — на деревообделочном заводике, принадлежавшем какому-то немцу. Двери и рамы делали. Я в России прожил уже без малого десять лет, по-русски немного говорил, и управляющий назначил меня вроде как бы связным между китайцами и администрацией и заодно поручил подбирать на завод китайских рабочих.

Мировая война была в самом разгаре, в городе становилось неспокойно. Как-то в феврале 1917 года часов так около восьми вечера на улицах вдруг началась стрельба. Она не прекращалась всю ночь, иногда слышалась и артиллерийская канонада. Окончательно- все стихло только на следующее утро. Вышел я из дому и вижу: всюду трупы. Потом узнал, что царя свергли — образовалось Временное правительство. Однако мы, китайцы, не придали этому особого значения, ибо на нашем заводе все шло по-прежнему.

Конец войне не наступал, жизнь ухудшалась. Наконец наступил октябрь, а с ним — революция.

Неподалеку от нашего завода находился военный склад. Рабочие города разгромили его и вооружились. Достали винтовки и многие с нашего завода. На этот раз стрельба прекратилась быстро. Временное правительство пало.

Вскоре после революционного восстания мне посчастливилось услышать выступление Ленина. Митинг состоялся прямо на улице, народу было — яблоку упасть негде. Жаль — сейчас я уже не помню точно, что говорил тогда товарищ Ленин, но никогда не забуду, как его выступление воодушевило народ.

В следующем, 1918, году положение в стране было особенно тяжелым, экономическая блокада и контрреволюционные мятежи нанесли неисчислимый урон молодой Советской республике. Не было сырья, и наш завод, как и многие другие, прекратил работу. Но особенно остро ощущалась нехватка продовольствия. В то время рабочие, занятые физическим трудом, получали в день четверть фунта хлеба, а служащие — всею восьмушку. Небольшой кусочек хлеба, умещающийся на ладони, не давал умереть от истощения, но и не избавлял от постоянного чувства голода. Положение китайцев было немного лучше: существовавший тогда профсоюз китайских рабочих заботился о нас — рабочий и каждый член его семьи дополнительно получали в день еще четверть фунта хлеба. Этого, конечно, тоже было мало.

Многие китайцы-рабочие, в том числе и мои знакомые, вступали тогда в Красную Армию. Они говорили, что ей нужны люди. Я в то время слабо разбирался в происходящих событиях, но видел, как к нам изменилось отношение. Китайцы стали пользоваться уважением, они получили возможность трудиться по восемь часов в день. И я в феврале 1918 года решил вступить в Красную Армию.

Пункт вербовки добровольцев находился на Николаевском вокзале. Там я записался в Красную Армию и попал во вновь сформированный 33-й отряд железнодорожной охраны, который оставили при Николаевском вокзале.

Сначала в отряде я был единственным китайцем, потом ко мне присоединились еще двое. Жили и занимались мы вместе с нашими советскими братьями и чувствовали себя членами большой дружной семьи. Вспоминая, каким унижениям подвергали меня до революции, я начал осознавать, что новое, советское общество — это великая семья всех наций.

Приблизительно после шестимесячной подготовки наш отряд получил приказ отправиться в Форносово, что недалеко от линии фронта, с задачей нести гарнизонную службу во втором эшелоне. Это было время самых горячих боев за Петроград: белогвардейцы не прекращали своих попыток овладеть городом. Через линию охранения все время проходили части Красной Армии, направляющиеся на фронт. Иногда поблизости от нас на отдых или переформирование располагались части, отведенные с фронта, и красноармейцы рассказывали о положении на фронте.