Дружба, скрепленная кровью

На прииске я проработал до 1931 года и все эти годы посещал общеобразовательную школу, изучая одновременно и политграмоту. В 1938 году возвратился на родину, там под руководством Компартии Китая принимал участие в борьбе против японских оккупантов и в освободительной войне против гоминьдановских реакционеров. В 1950 году мне удалось, наконец, увидеть свой родной дом, который я оставил 44 года назад. Дома все настолько изменилось, что я ничего не узнал. Мои родители, жена и сынишка давно умерли от голода и болезней. Но мне посчастливилось все-таки увидеть моего брата Лю Юй-фу, коммуниста, заместителя председателя сельского народного комитета. Встретился я также с племянником Лю Цзюнь-цином. Он тоже член партии, работает на угольной шахте Мыньтоугоу.

Я увидел в Китае новую жизнь. Все, что принесла нам революция, можно выразить одним словом: счастье.

Литературная запись Цзяо Е.

Ван Хун-сюнь Великое крещение Октября

Перевод Ду И-синя и М. Шнейдера

Встреча Ленина на Финляндском вокзале

В Петрограде, на берегу Невы, находился огромный завод «Металлист», в механическом цехе которою я работал в 1917 году. В России я прожил уже три года, но говорить по-русски так и не научился. Поэтому каждый раз, разговаривая с русскими, мне то и дело приходилось прибегать к помощи нашего переводчика Вэнь Мин-лая.

Хозяин завода жильем рабочих не обеспечивал, и у нас не было крыши над головой. Однажды мы, китайские рабочие, случайно забрели в казарму к русским солдатам. Они отнеслись к нам сочувственно, накормили и оставили ночевать у себя. Приходилось жить и в ночлежке, где брали пятак за ночь; спали там на длинных деревянных нарах, разгороженных досками. Ширина каждого места — не больше двух чи[24]. Ляжешь в такую «постель», сожмешься в комок и на другой бок уж не повернешься.

Через некоторое время мне посчастливилось: я познакомился с одним добряком-сапожником, который приютил меня в своей ветхой деревянной каморке.

С продовольствием в Петрограде было очень плохо, за хлебом приходилось ездить в деревню к крестьянам. Тогда-то я и столкнулся с этой дрянью — кулаками.

Хлеба у них полные амбары, а дать — даже крошки не выпросишь. Бедняки — дело другое. Они по-настоящему хорошо относились к нам, китайцам: всегда делились всем, что имели. Накормят, бывало, и ночевать оставят. Подметут пол в избе, положат на него мягкий матрац из соломы, а какая-нибудь русская старушка накинет еще на тебя тулуп, чтобы не замерз.

В первых числах апреля, на пасху, в двенадцатом часу ночи вышел я прогуляться и подышать теплым весенним воздухом. Незаметно дошел до Финляндского вокзала. Вижу: привокзальная площадь заполнена тысячами людей — рабочими, солдатами, матросами; у многих в руках факелы, лозунги, знамена. Аплодисменты, смех, крики «ура» — все слилось в единый гул. Меня заинтересовало, что происходит, почему люди такие радостные, возбужденные. Хотел пробраться вперед, но не сумел, спросить — русского языка не знаю.

Прошло некоторое время, и на площади постепенно установилась тишина. Мне показалось, что вдали кто-то произносит речь. Я стал внимательно прислушиваться к разговору стоявших рядом со мной русских рабочих. Радостные и улыбающиеся, они то и дело повторяли: «Ленин», «Ленин». В то время я еще не знал, кто такой Ленин, но видел, с какой любовью и уважением произносят это имя простые люди. И тогда я понял, что человек, которого так горячо встречают, — Ленин. Здесь, у Финляндского вокзала, я впервые услышал это имя — Ленин!

Вдруг впереди снова послышались возгласы: «Ура!», «Да здравствует социалистическая революция!».

Поток людей хлынул вперед, увлекая меня за собой. Но когда я оказался в центре площади, Ленина там уже не было. Смеясь и разговаривая, все стали расходиться. Глубоко взволнованный, вернулся я домой.

Сама эта ночь, та поистине волнующая атмосфера, которая царила на Финляндском вокзале, зажгли в моем сердце новые надежды.

Китайский рабочий патруль в Петрограде

После возвращения Ленина в Петроград я стал замечать большие перемены на нашем заводе. Заводовладелец уже не осмеливался ни с того ни с сего избивать и ругать рабочих, и зарплату мы стали получать вовремя.

У народа поднялось настроение, возросла активность. Русские рабочие время от времени проводили собрания и приглашали на них нас, китайцев. Я всегда с большой охотой ходил на собрания.

В мае и июне на заводе часто вспыхивали стачки. Однажды во время работы к нам в механический цех пришел какой-то человек. Он встал на скамейку и обратился к нам с речью. Рабочие окружили его и стали слушать. Сразу же после выступления незнакомец ушел. «Бросай работу! — обратились ко мне русские товарищи. — Пошли на демонстрацию против Керенского!» Я вытер руки и с колонной рабочих вышел на улицу.