Дружеский роман

Самый запад России. Практически в полном молчании они вышли на променад. Солнце давно встало на закат, но еще не стемнело. Людей на пляже оставалось крайне мало — в основном гуляющие по кромке воды. Лишь на мгновение в чем-то засомневавшись, Константинов-старший спустился с променада к воде. Остановившись у перил площадки, оглянулся. Люди остались наверху. Перед ними — только море и камни. Даже случайно вряд ли кто услышит, что бы сейчас не прозвучало.

— Не передумал? — поинтересовался он, внимательно посмотрев на сына.

Вот к чему оказался совершенно не готов, так к откровению вот с этим парнем. Только сомневался, что их общение останется прежним, попробуй сына сейчас послать к черту. Тот настроен не то, что решительно — воинственно. С чего вдруг, понять не мог.

— Не надейся, — остановившись на предпоследней ступени, отделяющей их от камней и воды, обронил Дмитрий, оглядываясь на отца. — Я уже мозг сломал, пытаясь разобраться в твоей фобии по безопасности детей. Сегодня, извини, предел. Ты, совершенно не зная дна, пошел в воду. Люди между прочим на смерть разбиваются из-за подобных выходок.

Бездумное геройство. По крайней мере — по мнению Димки. Сам был врач, спасал людей. Но чтобы вот так рисковать собственной жизнью… Да и на отца совсем не похоже. Даже при всех существующих проблемах — нет у него желания отправиться на тот свет. С Никиткой, младшим сыном, еще проблема не решена.

— Платить жизнью за безалаберность родителей дети не должны, — резко, даже слишком резко, с какой-то непонятной злостью оборвал Алексей сына.

— Бать, еще раз повторяю вопрос: вы с матерью разошлись из-за того, что по твоей вине погиб ребенок? — продолжал настаивать Дмитрий, тем самым давая понять отцу, что разговор всё же состоится. И будет максимально откровенным. Как говорится — время пришло. — Или что-то произошло между вами? Вы очень рано поженились.

— Так, а вот тут стоп, притормози, — Алексей резко остановил монолог молодого человека. — Притормози, — повторил он. — Наверно ты прав, пришло время поговорить. Очень надеюсь на твою адекватную реакцию и максимальное понимание ситуации того времени, — добавил он, чем заметно озадачил сына.

— То есть я должен дать слово не рубить с горяча, — подытожил слова отца Константинов-младший, кивнув, добавил, — Считай, что оно у тебя есть. Только еще скажу, что бы у тебя там не произошло, судить тебя никто не собирается. Просто, как сын, думаю, вправе знать о твоем прошлом, даже если там были какие-то не самые благовидные поступки.

Лада натолкнула на мысли, которых раньше и не допускал. Да, вообще как-то не задумывался над возможным прошлым родителей. Оно у них было, без сомнений. Какое? А его не касалось. Не его же прошлое.

— Я никого не убил и по моей вине никто… — Алексей вновь неожиданно резко смолк, выдержав паузу, ровным тоном продолжал, — Мы с твоей матерью, действительно, рано поженились. Обоим исполнилось по девятнадцать. Я в то время учился в Питере, в военном. Она — в театральном, при этом уже выступая в театре родного города.

— По залёту? — прерывая рассказ отца, высказал предположение Дмитрий.

— Нет, никакого залета не было, хотя в тот период вседозволенности многие девчонки выскакивали замуж в шестнадцать — семнадцать лет именно, как ты выражаешься «по залету». Период был такой, железный занавес рухнул. Все идеалы куда-то враз подевались. Люди, особенно молодежь, как с ума посходили. Мне же казалось, у нас — любовь. На всю жизнь. Очень боялся её потерять. И был на седьмом небе от счастья, когда твоя мать согласилась стать моей женой. Правда жить предстояло в разных городах. Она — в Новгороде, я в Питере. После зимней сессии, естественно, приехал к ней. Зима тогда была чересполосица. То оттепель, почти весенняя капель, то морозит так, что на улицу не выйти. Ну и лед на водоемах, понятное дело, то встает, то оттаивать начинает. А пацанву это же никогда не останавливало. Лена тогда никуда не пошла, а я матери обещал обязательно к деду с бабкой заскочить, они через пару улиц от родителей Лены жили. А между ними — озеро. Очень большое озеро. Мальчишки зимой там часто в хоккей гоняли, девчонки на коньках катались, малая ребятня под ногами старших с санками мешалась.

Молчание отца затягивалось. Оглянувшись, Димке показалось, что тот сейчас мыслями совсем не в этом курортном городке и уж тем более, не на променаде. Его мысли были там, в далеком зимнем девяносто третьем, вернее — в самом начале девяносто четвертого. Рядом с теми мальчишками на импровизированном катке.

— И что пошло не так? — осторожно спросил он, продолжая внимательно наблюдать за отцом.

Какое-то шестое чувство подсказывало, что вот сейчас Алексей Константинов перейдет к самому главному во всей той истории. Приоткроется одна из тайн звезды театра и кино. С собственным сыном решил пооткровенничать.