Дружина сестрицы Алёнушки (СИ)

- Да выхватывай скорее саблю острую! - подхватил Добрыня Никитич.

- Уж порвем-то мы в клочья гада гнусного! - завращал глазами Илья Муромец. - Чтоб не смел украсть добра-то богатырского!

- Да я сам бы рад догнать того охальника. Да копьем колоть, да конем топтать! - сжал кулаки Дунай. - Только нету даже и следочка малого. Словно бочечка сквозь землю провалилася. Или словно кто унес ее по небушку.

Лица богатырей помрачнели. Скорбное молчание повисло на целую минуту.

"Как на похоронах" - подумалось Алене.

- А пожалуй, я, братцы, знаю-ведаю, кто бы эдак мог стащить нашу бочечку, - нарушил, наконец, тишину Добрыня.

- Кто?! - хором спросили остальные.

- Да не смотрите вы так, - вздрогнул Добрыня. - Я говорю "мог стащить". Это совсем не то же самое, что "стащил".

- Кто?!!

У Алены мурашки побежали по коже: "Вот так и начинаются войны."

- Ее мог бы утащить Черномор. Он же летающий. Да и замечен уже он был в воровстве. В позапрошлом году уволок племянницу Владимира Красна Солнышка, Людмилу.

- А ведь верно, - Дунай недобро сощурился. - Сперва по мелочам. Потом девок стал красть. А теперь и до бочек дошел... Ну, Черномор, я тебе припомню!

- Да один ты что ли, Дунаюшко? - вскипел Микула. - Да ить он нам всем в душу плюнул! Да за это мы...

«А не та ли это бочка зелена вина, которую Черномор приносил на богатырскую заставу?» - осенило вдруг Алену. И она хотела поделиться своей догадкой, но, глянув на лицо Добрыни, смолчала.

Добрыня, еще секунду назад кипевший праведным гневом, замер, словно пораженный страшной догадкой. Он рукавом вытер пот со лба и пошел на попятную:

- Да постойте вы, ребятушки! Я ж просто так сказал. Предположительно. Может Черномор и вовсе не при чем?

- Как же! - заворчал Микула. - Сегодня он бочку с вином, а завтра, глядишь, и сошку мою вытащит.

- Да мало ли у нас летающих? - вопросил Добрыня. - Кто видал здесь Черномора этого?

- Нечего впустую разговаривать, - сказал, как отрезал, Илья. - Род спаси нас от суда неправого. Кто да как ту бочку крал, мы не видели. Только если про охальника дознаемся... Будь он хоть Кощей, хоть Змей Горынович - не сносить тогда ему головушки.

Глава 4

К стольному Киеву они подъехали уже впятером. Город был особенно красив с высоты птичьего полета: выглядел как игрушечный, и в то же время, поражал своими размерами. Он раскинулся за белокаменными стенами на холмах, прямо над полноводной рекой, окруженный заливными лугами, распаханными полями и густой россыпью деревень.

Богатыри остановились у самых белокаменных стен. Мимо, по плотно утоптанной дороге ручейком тянулся людской поток: пешие и конные, с телегами или просто с переметной сумой на плечах. Два стражника в воротах придирчиво оглядывали входящих, с некоторых требуя денег.

- Ежели осталось все по-прежнему, - Микула почесал живот над поясной калитой, - пеших пропускают беспошлинно. А берут с телеги по копеечке. С конного берут да полкопеечки.

Добрыня взглянул на Илью. Ни у того ни у другого кошелей на поясе не было. Глянув на гордо улыбающегося Микулу, Добрыня поморщился и сказал:

- Ой, не гоже ехать добрым молодцам, въезжать в город, как обозникам - воротами. Ну как мы, Илюша, по-старинному, прыгнем через башню наугольную?

- Отчего не прыгнуть, дело доброе, - кивнул Илья. Но тут же нахмурился. - Только князь Владимир изругается.

- Он на то и князь, чтоб гневаться, - возразил Добрыня. - Не за нас боится, дело ясное. За свою он крепость опасается. Только зря, мы к башне не притронемся. Пролетим высоко, как по-старому.

- Верно. Что ж мы, ради княжьей воли-прихоти, бросим все повадки богатырские? - подытожил Илья. Они с Добрыней, развернув коней, поехали к высокому холму, с которого, видимо, и собирались прыгать через самую высокую, угловую башню стены стольного города.

Следом за ними развернул коня и Дунай Иванович. Его конь был нагружен тем имуществом, что осталось после утраты бочки - скатанным в огромный тюк бархатным шатром да деревянным столбом с колечком позолоченным. Позолоченный ковш торчал из седельной сумки, распухшей от набитого в нее, заработанного на долгой службе добра.

"Все свое ношу с собой, - подумалось Алене. - Как же он еще и бочку волок?"

Оглянувшись на Дуная, Илья озабоченно покачал головой.

- Ведь твоя лошадка чай груженая. Что, коли у ней не хватит силушки? Ты ж тогда о башенку размажешься.

Лицо Дуная пошло красными пятнами:

- Коли в том повадка богатырская, прыгну через башню наугольную. Ты мне в том, Ильюша, не указывай! А хоть и размажусь, то моя беда.

- Только князя гневить, да людей пугать, разве ж то повадка богатырская? Дурь одна, да лихость молодецкая, - проворчал Микула. - Коли с вами денег не случилося, я б за вас за всех заплатил за вход. Нешто пожалею две-то денежки?