Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— Так чего стоим тогда, поехали! Вон, на юге чернеет полосочка. То деревья все леса Заповедного. А за ними уж и море Черное.

До моря добрались в дюжину скоков. Алена натерпелась страха, перелетая через Заповедный лес. Все боялась, что кони, падая на землю из очередного скачка, угодят прямо на бурелом или в густую лесную чащу. Однако, каждый раз находились потаенные лесные полянки. А после того, как они с Микулой, последним прыжком чуть не угодили прямо в глубины моря, лишь каким-то чудом рухнув с небес в полосу прибоя, Алена долго не могла разжать свои пальцы, вцепившиеся в лошадиную гриву.

— Да, давно я так над лесом-то не скакивал, — Микула утер выступивший на лбу пот. — Ты не пробуй так сама, Алена, езживать. Наши кони и без этого быстрые, даже если скакать по дороженьке. Когда море вблизи, или лес большой, или горный какой край незнаемый, лучше скоком богатырским не скакивать. Уж почем я стар, так и то б не стал, только ждет меня дорога неисправная. Ты езжай, Алена, влево, по бережку: там стоит застава богатырская. Да одна-то не пускайся в путь дороженьку. Не найдешь ты царства Черноморова. А дождись-ка там Алешу Поповича.

Алена только кивнула. Она постепенно приходила в себя. Микула, оглядевшись, развернул свою соловую кобылку, хлестнул ее плеткой и, взлетев над лесом, исчез.

«Ну вот, я и снова одна», — подумала Алена.

Слева был Заповедный лес, а справа Черное море. Почти как в начале ее приключения. Вдруг ее как током ударило: показалась та самая тропинка, по которой Алена вышла из леса к морю. Вот она, лежит под ногами. И если пойти по ней обратно в лес, если найти то место, где она выбралась из бурелома, если потом попытаться найти выход на трассу… Она уже хотела соскочить с лошади, но остановилась.

«Илья с Добрыней, конечно и без меня не пропадут. Но как же Алеша? Куда он пропал? Может, его эта озерная девка заколдовала? Не могу же я уйти, не узнав, что с ним! Всё равно искать меня никто не будет. Соседи решат, что я в город вернулась. Была бы жива бабушка…» — Алена, вздохнув, тронула пятками бока Черной.

Бабушка Аглая, у которой она жила с пятнадцати лет, умерла в прошлом году, завещав внучке крепкую избу и заросший сад. Жить в опустевшем доме Алене не хотелось, но и продавать наследство дачникам не лежала душа. Как-нибудь потом. А пока что у нее каникулы. И собственная сказка, от которой невозможно отказаться.

* * *

Алеша Попович обнаружился за заставе — за столом в обнимку с кувшином вина. Увидев Алену, он попытался подняться, но не сумел.

— Ну вот, Аленушка, совсем меня ноги не держат, — богатырь виновато улыбнулся. — И зачем-то я поехал к синю озеру? Жизнь моя теперь совсем пропащая…

— Что же так? — Алена присела рядом на лавку. — Поссорились?

Алеша глубоко вздохнул:

— Ты прости меня, милая Аленушка… Уж не думал я, что все так переменится. Словно пташка летал, с ветки на веточку… Только нынче все совсем по настоящему. Я пропал, совсем пропал, Аленушка. Со мной раньше такого не случалося. Раньше все была лишь удаль молодецкая. Только нынче любовь настоящая. Настоящая, да только бестолковая, на погибель и мне и ей пришедшая, — и Алеша одним залпом опрокинул чарку. В его синих, отчаянных глазах стыла безнадежная тоска.

— А ну-ка, давай по порядку, — забеспокоилась Алена. — Она что, бросила тебя?

— Если бы, — Алеша кисло улыбнулся. — Обещала меня любить она веки-вечные, обернулась белой лебедушкой да улетела прочь, к морю синему.

— Ничего, коли любит — воротится, — Алена погладила Алешу по руке. — А не любит, так и нечего печалится.

— Любит, любит она меня, Аленушка!.. Да вот только она — лебедь белая. Человеком лишь на один день в году оборачивается! — богатырь стукнул кулаком по столу. — Раз в году!. Ах ты горюшко горькое! — и он снова потянулся к кувшину с вином.

— И ты решил напиться с горя? — Алена убрала кувшин на другой конец стола.

— Ну решил, и что с того? — Алеша Попович привстал, пытаясь дотянуться до вина, но ноги подкосились, и он вновь плюхнулся на скамью. Горькая усмешка скривила его губы. — Только видно и напиться не получится… Пью который час, да все бес толку. Уж и ноги мои стали нехожалые. Только голова все не замутится. Горе горькое не забудется. Проще видно утопиться в синем омуте.

— Не топиться, а жениться тебе надо, — разозлилась Алена. — Я знаю, кто твоя лебедь. Она дочь морского царя и племянница Черномора. Коли любишь ее по-настоящему, так езжай и сватайся. Заодно узнаешь, как снять с нее заклятье. Добрыня с Ильей, кстати, тоже к Черномору поехали.

— А им-то зачем? — удивился Алеша.

Алена коротко пересказала ему все, что произошло в Киеве.

— Так что лучше нам попасть к Черномору раньше, чем к нему приедут разбираться Дунай, Илья и Добрыня. Или хотя бы одновременно с ними, иначе о сватовстве можно забыть, — Алена критически оглядела богатыря. Жаль, корзинки нет. — В состоянии ты ехать верхом?