Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

Птица остановилась посреди пруда и стала удивленно ее разглядывать.

— Интересно, может ли Лебедь говорить? — сама у себя спросила Алена. — Что ж я раньше об этом не подумала? Если не может, то, выходит, я зря сюда битый час добиралась… Эй! Ответь мне что-нибудь! Ты говорить можешь?

— А о чем нам с тобой говорить? — Лебедь подплыла поближе. — Я тебя в первый раз вижу.

Клюв птицы при этом не открывался. Слова возникали у Алены прямо в голове.

— Об Алеше Поповиче. Я его названная сестра.

— Вот как? — в тоне Лебеди послышалось удивление. — Мне он о тебе не рассказывал.

— Зато мне про тебя все уши прожужжал. Ты его любишь?

— Тебе-то зачем это знать, красна девица? — в голосе Лебеди просквозил холодок.

— Он ездил к Черномору.

Лебедь довольно выгнула шею.

— И я ездила вместе с ним. Ты — дочь Морского Царя. Почему не сказала ему об этом?

Алене показалось, что Лебедь улыбается. Хотя, как птица могла улыбаться?

— Он ведь все равно узнал.

— Да. Мы с ним спускались в море и ездили к твоему отцу во дворец. Алеша просил у него твоей руки, — внимательно следившая за реакцией Лебеди, Алена заметила, как птица напряглась. — Царь ответил, что не возражает против вашего брака, однако проклятие снять отказался.

Лебедь взъерошила перья и макнула голову в воду. Вынырнула.

— Отказался… Это не удивительно. Но обидно. До сих пор не забыл.

— Что за колечко ты у него украла? Из-за чего весь сыр-бор?

Лебедь отряхнулась и выбралась на сушу.

— Вы, стало быть, вернулись из похода?

— Да, — кивнула Алена.

— Все вернулись? — птица целеустремленно направилась по тропинке в глубину леса.

— Да, — Алена была вынуждена последовать за ней. Пруд уже скрылся за поворотом, когда Лебедь соизволила остановиться.

— А где же Алеша Попович?

— Не знаю. Наверное, пытается что-то очень важное решить для себя. Всю обратную дорогу он ни с кем не разговаривал, даже не улыбнулся ни разу. Чего ты добиваешься? Чтобы он вступил в бой с Морским Царем? Он ведь не смирится с тем, что ты оборачиваешься человеком лишь на одни сутки в году.

— На четырнадцать часов и двадцать две минуты в год, в среднем, — с горечью произнесла Лебедь.

— И как давно? — Алена устыдилсь своего обвинительного тона.

— Двенадцать лет… — по клюву Лебеди скатилась слеза. — Да, конечно, я кругом сама виновата. Виновата в том, что хочу быть счастливой, в том, что пытаюсь хоть как-то вырваться из этого заколдованного круга…

— Отдай кольцо отцу. Это все, чего он просит. Отдай кольцо, и он снимет проклятие, он обещал.

— Он и мне обещал. С самого начала, — Лебедь покачала головой. — Не отдам.

— Но почему?!

— Это кольцо его убьет. На него наложены чары, и я… Горько признавать свое бессилие и глупость, но я не могу эти чары уничтожить. Да и кольцо, к счастью, отдать не могу.

— Так скажи ему, что кольцо зачаровано!

— Он мне не верит. Ему нужны веские доказательства, а я не могу их предоставить. Мне просто не дадут этого сделать. Не дали, когда я еще была в полной силе, теперь и подавно не дадут, — Лебедь нервно дернула крылом, пытаясь поудобнее устроиться между придорожными кустами. Вздрогнула от боли — несколько перышек повисли на колючей ветке.

— Почему мы ушли от озера? — Алена поневоле начала сочувствовать птице. — Тебе ведь в воде удобнее.

— Везде, где есть хоть пригоршня воды, у моего папочки есть уши.

Алена, схватившись за голову, глубоко вздохнула, и уселась прямо на тропинке, рядом с Лебедью.

— Так. Давай-ка обо всем по порядку. Если ты не расскажешь мне всего, я не смогу помочь ни тебе, ни Алеше. А вы оба нуждаетесь в помощи.

— Черномор — брат моего папочки. Папа старший, Черномор средний, а Кощей — младший брат. Все они — дети Солнышка, которое дарует нам жизнь, и Великой Змеи, которая держит на себе всю нашу землю. Они — первые разумные существа, которые появились на свет в этом мире. Веселая семейка… Я долго была любимой дочкой папы, лучшей его ученицей. Он научил меня передавать на расстояние мысли. Именно так я и с тобой сейчас говорю. Научил меня изменять форму, превращаясь в различных живых существ. Больше всего мне нравилось превращаться в белую лебедь, потому меня и стали так называть. Чему-то Папа сумел меня научить, чему-то нет. Он знает множество всяких колдовских штук. Он — самый сильный и справедливый из всех, кого я знаю.