Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

Скатерть самобранка по команде Добрыни убрала с себя грязную посуду и остатки еды, а потом аккуратно свернулась. За окном уже стояла ночь, поэтому в поход решили отправиться утром.

Глава 10

Рано утром Алена с Ильей отправились в путь. Одновременно с ними из ворот богатырской заставы выехал и Добрыня Никитич. Над головами, нагло каркая, кружили вороны.

«Интересно, сколько птиц отправится за нами следом, и поспеют ли они, если наши лошадки пойдут богатырским скоком?» — подумалось Алене.

Они заранее сговорились, что богатыри будут стрелять в ворон, только в крайнем случае. Алене очень не хотелось, чтобы их вражда к Черномору проявлялась прежде времени.

Добрыня свернул на тропку к озерцу Лебеди, а Илья и Алена разогнали лошадей на песчаной прибрежной полосе и пошли в богатырский скок. На четвертом прыжке Заповедный Лес кончился, и они теперь скакали по бескрайней степи. Вороны отстали.

«Удастся ли Добрыне уговорить Алешу отправится в поход, не открывая, куда они направляются и зачем?» — подумала Алена.

Издалека донеслась вдруг знакомая песня:

— По-ле… Русское по-о-оле!..

Степь впереди от моря и до горизонта была пересечена широкой черной линией свеже распаханной земли.

— Эй! Микула Селянинови-ич! — зычно крикнул Илья, пролетая над пахарем, и приветственно помахал рукой.

Микула помахал в ответ, не прекращая работы.

— Вот человечище! — восхищенно тряхнул кудрями Илья. — Все ищет, куда бы применить свою силушку. Вот увидишь, Алена, как обратно поедем — вся приморская степь перепахана будет.

* * *

Скакали часов пять. Изредка останавливались на краткий отдых. В конце-концов Алене показалось, что Илья сбился с пути, только не подает виду. Под ногами коней мелькали какие-то бескрайние песчаные пустыни, потом лазурные морские берега. И, наконец, на горизонте встали уже знакомые Алене Железные горы. Крутые, обрывистые скалы, редкие кустики, растущие на красной глинистой земле. Илья натянул поводья, Алена следом за ним. Лошади мягко коснулись земли и поскакали дальше галопом. Справа журчала широкая и шумная речка, несущая свои воды из глубины гор в бескрайнюю ковыльную степь.

— Вот она, река Смородина. Ржавая водица в ней студеная. Сильный в ней поток, сбивает с ноженек.

— И богатыря сбивает? — удивилась Алена.

— И богатыря. Только простого человека эта речка об камни размажет, а богатырь еще кое-как может выбраться, — Илья Муромец привстал на стременах и внимательно оглядел окрестности. — Иногда Горыныч тут ошивается, поджидает случайных путничков, или ищет какого приключения… Нет, не вижу и следочка малого. Нам придется ехать к нему в логово. Спит небось, змеюка, прохлаждается, или улетел куда — побаловать.

— А он большой, этот Змей Горыныч?

Илья пожал плечами.

— Обыкновенный. Как и положено змею.

Они въехали в широкое ущелье и тут же путников оглушила тишина. На скалах, по обе стороны, сидели облезлые грифы, оценивающе поглядывая на незваных гостей. Скалы постепенно поднимались все выше, а эхо подхватывало цокот копыт по камням.

— Илья, — Алена завела разговор, чтобы не было так страшно в недоброй тишине. — А ты не боишься Змея?

— Нет.

— Ты так уверен, что можешь его убить?

— Да за что ж его убивать-то? — озадачился Илья. — Он как дал Добрыне зарок на Русскую землю за полоном не летать, так и не летает. Разве побалует маленечко — овцу там украдет, корову или еще что по мелочи. Но это он так, из озорства.

— Может ему просто есть нечего? Может он от голода?

Илья покачал головой.

— Если б такая туша нуждалась в еде, он бы ел и ел. А он еще летает да огнем пыхает. Для этого сил, небось, знаешь сколько надобно… Не, не от голода он, а из озорства, он сам мне говорил. А голода он не чувствует.

— Это точно, — раздалось откуда-то сверху, и в тот же миг что-то гибкое и теплое обвило лошадку Алены и ее саму. Девушка увидела, что земля уходит из-под ног, услышала, как ветер свистит в ушах и как ржет от испуга Черная.

— Куда?! Стой! Поставь девицу на место! — взревел Илья Муромец.

Над головой Алены захлопали перепончатые крылья. Намертво вцепившись в конскую гриву, она истошно завизжала. И услышала у себя в голове насмешливый голос:

«И зачем так орать? Я же никого пока не съел».

Копыта Черной соприкоснулись с твердой поверхностью, и обхватившее их змееобразное нечто, ослабив хватку, ускользнуло наверх. Алена огляделась, и у нее душа ушла в пятки — они с лошадью находились на плоской площадке, столь маленькой, что на ней невозможно было сделать и пары шагов без риска сорваться вниз. А срываться ой как не хотелось, потому что площадка располагалась на вершине обрывистой скалы, и была та скала метров сто высотой. Внизу возмущенно махал руками, угрожая порвать «зеленую козявку» на части Илья Муромец, а над головой Алены разворачивался в пике Змей Горыныч.

Огромный, серо-стального с прозеленью цвета, широко раскинувший черные перепончатые крылья, Змей парил над ущельем, оглашая его боевым клекотом. По-лебединому выгнув шею, завернув хвост кренделем, ухмыляясь и пуская из ноздрей пар вперемешку с пламенем, Горыныч совершил над Аленой своеобразный круг почета.