Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— Видно, мы в пути разминулись, — опечалилась Алена.

— Ну да ничего. Алена нашлась. Скоро и Добрыня вернется. Не желаешь ли, гость дорогой, баньку принять? Ты, я вижу, устал с дороги. А потом пожалуй Микула, за стол, — вмешалась в разговор вышедшая к гостю Царевна Лебедь.

Микула отправился париться, Алеша с Ильей засуетились вокруг скатерти-самобранки, споря о том, что именно из спиртного и в каком количестве заказать по поводу обретения сумочки Микулой.

— Так где, все-таки, Добрыня? — тихонько спросила Алена у Лебеди, отведя ее к окошку.

— Не догадываешься? К Бабе Яге помчался. Небось за приворотным зельем. Как ты убежала, так он и стал сам не свой. Ты хоть понимаешь, милочка, что Яга ему может голову сейчас свернуть?

— За что это?

— Да за скатерть-самобранку. Он бы и с утра к Яге поехал, да все не решался. Боится, что помнит она еще.

— Вряд ли Бабушка будет ему это припоминать. Она вон и лошадку мою Черную уже простила. Катайся, говорит, пока.

— Уехала ты на Черной. А приехала без нее, — констатировала Лебедь, и внимательно оглядела Алену. — Может хоть мне расскажешь, что с тобой происходит? Куда сбежала прямо из-за стола? С кем пропадала всю ночь?

— Ой, да к Змею я ездила, извиняться.

— К Змею?! — всполошилась Лебедь. — И что?

— Ничего, — пожала плечами Алена. — Извинилась и назад приехала.

Лебедь внимательно, словно отыскивая признаки какой-то болезни, всмотрелась в Алену.

— Он к тебе приставал?

— Кто, Микула?!

— Ну слава Роду, — с облегчением вздохнула Лебедь. Но потом встрепенулась. — А что же вы тогда всю ночь делали? Со Змеем, я имею в виду!

— Это ты его имел в виду? — у Алены сами собой округлились глаза. — Нет, ничего такого не было.

— Хорошо, — Лебедь облизнула губы. — Я уж испугалась, что он в тебя, не дай Род, влюбился.

— А что, это возможно? — у Алены замерло сердце.

— Еще как возможно. Вот только любовь у него, как пламень, жаркая. Иссушает она. Начинает девица сохнуть, да чахнуть, и в короткий срок в могилу сходит.

— Как пламень жаркая, — чуть слышно вздохнула Алена. Ее отсутствующий взгляд и мечтательная глуповатая улыбка все объясняли без слов.

— Что ж я наделала!.. — ахнула царевна Лебедь, схватившись за голову.

Но тут в горницу вошел распаренный и одетый во все свежее Микула. Богатыри радостно загомонили, и все уселись за праздничный стол.

Глава 21

— Микула, ты меня уважаешь? — спросил Алеша, глянув пахарю прямо в глаза.

— А то! — широко улыбнулся Микула.

— Ну вот скажи тогда мне, скажи: на кой мне хрен подводный дворец из розового мрамора?..

Лебедь устало посмотрела на Алешу, вздохнула, и снова повернулась к Алене. Пир шел уже больше часа. Богатыри пили зелено вино, а для дам заказали самобранке сладкий мед. Алена и Лебедь успели уговорить не по одной чарке.

— Так чем же вы занимались с Горынычем, если не этим?..

— Это какой же ерундой, оказывается, мы с ним занимались, — печально вздохнула Алена. — На остров Буян летали… Кстати, а с князем Гвидоном ты случайно не была знакома?

Лебедь нервно покосилась на Алешу.

— Это было давно, и неправда… А зачем вы туда мотались? Чай не ближний свет.

— Да смерть Кощееву искали. В сундуке, на дубе. А нашли белку, грызущую золотые орешки.

— Долдонушка выдурняется, — покачала головой Лебедь. — Как отдал хрустальный беличий домик иноземным купцам за долги, так и приспособил ларец. На охране и то экономит. Оставил сторожить белку всего двух стрельцов. Домик специально к дубу подвесили, чтобы никто дотянуться не смог. Раз в неделю дьяк с казначеем приходят, забираются по лестнице и выгребают у нее переработанные орешки. Насыпают взамен обычных, лесных. Да еще туристов иноземных стали водить, показывать чудо. Срамота! Эх, то ли дело при Гвидоне… Что-то я в воспоминания ударилась. Смерть кощееву вы, конечно, не нашли?

— Не нашли, — покачала головой Алена и отхлебнула меда из кубка. — А потом он придумал… Да что ж ты раньше мне, Лебедушка, не сказала!

— Выбрось его из головы, дуреха! Пропадешь ни за что ни про что… Ну не хочешь Добрыню, не надо. Скажи, кого хочешь, я тебе его хоть завтра сосватаю. Любого, хоть в море, хоть на земле. На руках будет носить! Есть у меня один порошок…

Лебедь замолчала, осознав, что подруга ее не слышит.

— Ну что тут поделаешь, — сокрушенно вздохнула царевна. — Совсем девка сдурела… Ну, что он там, Змей твой, придумал?

— Как меч-кладенец отобрать у Кощея.

На противоположном конце стола могучий кулак Ильи Муромца ударил по столешнице так, что закачались кубки и плошки, да нервно взвизгнула скатерть-самобранка.

— Отберем! Дай только срок, отберем мы меч-кладенец у Кощея. Ох, болит мое сердце, как вспомню, что сам, сам отдал ему… Ничего, пусть только попробует напасть на Русь матушку. Пусть хоть пальчиком тронет. Уж я устрою ему! — Илья, привстав, погрозил невидимому врагу кулаком, и плюхнулся со всего размаху на скамью.

— Отберем! Тут никаких разговоров быть не может, — хором поддержали Микула с Алешей.

— Ну и как вы решили отобрать кладенец у Кощея? — шепотом продолжала расспрашивать Лебедь.