Друзья

Потрясая в темноте факелами, они гонятся за мной, гогочут, вращают своими выпученными глазами. И я знаю, что если догонят — точно сожгут. Теперь чуть ли не каждую ночь я просыпаюсь от этих детских снов в холодном поту и каждый раз готов умереть со стыда. Но я уже не маленький и догадываюсь, почему эти двое так меня пугают. Просто им абсолютно на меня наплевать. Они нисколечко не пытаются меня понять, а я их не понимаю, потому что у меня не получается это сделать. И сколько бы я ни кричал им: «Я не хочу умирать! Не убивайте меня!», они только гогочут, будто бы до них не доходит смысл моих слов. Они — жители другого мира. Мира, не похожего на мой… может быть даже, мира смерти…

Они просто нападают. И все. Они даже не понимают, что я боюсь. И вот это-то и есть самое страшное!

Прошло несколько дней. Дед только и делал, что сидел, засунув ноги под столик-котацу, и смотрел телевизор.

— Везет ему. Сидит себе, телик смотрит. Мне вот больше часа в день не разрешают смотреть. — Ямашта уселся на корточки у забора. — Хотя… если, кроме как смотреть телик, больше делать нечего, так жить — тоже скучно, наверное…

— А ты как думал? — сказал я.

— Да, скучновато… вот если бы еще в компьютерные игры можно было играть!

— Ямашта!

— Чего?

— Вот поэтому-то ты такой толстый!

— Ага, тебе спортом надо больше заниматься, понял?

— Ну при чем здесь это?! Я же сказал «вот если бы»…

— Слушайте, а вдруг… — в отличие от меня и Ямашты, Кавабэ ни разу не присел отдохнуть, а все это время стоял на цыпочках и смотрел поверх забора, — а вдруг телевизор просто так работает, а на самом деле дедушка того… уже умер. Сидел-сидел под котацу, да так и умер… А телевизор остался работать. А? Разве не может такого быть?

Мы с Ямаштой тут же вскочили на ноги и принялись всматриваться поверх бетонных блоков, пытаясь разглядеть, что же творится внутри дома. Мне вполне хватало роста для того, чтобы не вставать на цыпочки, но Ямашта, который был еще ниже, чем Кавабэ, даже стоя на цыпочках, едва доставал носом до края забора.

— А ведь и правда, — сказал Ямашта, то и дело подпрыгивая, как шарик для пинг-понга.

— Правда и есть! — отрезал Кавабэ и в первый раз за все время повернулся к нам. — Иначе почему он в такую жару сидит под котацу? Как это можно объяснить?

Ямашта перестал подпрыгивать. Как раз сегодня дождь наконец кончился, и на город сразу навалилась липкая жара. Я не отрываясь смотрел — сзади и немного наискосок — на старика, который сидел перед включенным телевизором. Сквозь рифленое стекло я видел его лысую голову и спину в коричневом халате — дед был абсолютно неподвижен. Только мерцал телевизионный экран.

— Кияма! — Я обернулся на голос Кавабэ. Опять этот его взгляд! Ох, не к добру это…

— У тебя очки сползли, — сказал я. Кавабэ поправил очки пальцем.

— Пошли посмотрим.

— Погоди! Куда пошли?

— Да он там, может, мертвый лежит. И даже не может, а совершенно точно — лежит мертвый! Мне так кажется…

— А если он живой, а? Чего мы тогда делать будем?

— А если он мертвый?! Что, так и оставим? Это лучше, что ли?

— Ямашта, — позвал я. Ямашта вздрогнул. — А ты что? Тоже думаешь, что дед умер?

— Ну…

— Что «ну»? Ты ведь уже видел раз мертвеца, — наседал Кавабэ. — Скажи уже, не мямли, Пончик!

Ямашта беспомощно переводил свои маленькие глазки с Кавабэ на меня.

— Да не знаю я! Но…

— Но?

— Но если мертвеца оставить надолго лежать, то запах сразу слышно. Он ведь гнить начинает. Потом приползают червяки и начинают его есть. И кишат, и кишат…

У Кавабэ задергалась нога. Я подумал, что если что-нибудь сейчас же не предпринять, то будет совсем плохо.

— Эй, а вы не чуете запах? — Казалось, что вместе с ногой у Кавабэ дергается и голос.

Ямашта сдавленно вскрикнул и подпрыгнул на три сантиметра.

— Говорю вам, есть запах! Я еще с самого начала подумал: «Что-то это тут так воняет?» А это вот оно… — Кавабэ, весь дрожа, принюхался, — …вот оно что!

Честно говоря, нельзя сказать, чтобы вокруг совсем уж ничем не пахло. В воздухе витал какой-то назойливый кисловатый запах…

— Так значит… — хрипло произнес я.

Кавабэ кивнул.

— Давайте уйдем, — шепотом сказал Ямашта, но это предложение осталось без ответа.

А когда мы опять посмотрели через забор, произошло вот что: в доме раздался какой-то стук, и не успели мы опомниться, как раздвижная входная дверь немного в стороне от того места, где мы стояли, со стуком отъехала в сторону.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Я уже не помню, кто из нас заорал. Скорее всего, мы завопили хором. И что было сил пустились наутек.

Короче, никто из нас не успел даже мельком взглянуть на того, кто открыл дверь и вышел на крыльцо. Мы добежали до парковки у дома Кавабэ и остановились, чтобы отдышаться.

— Ну что, видели? — спросил Кавабэ, глядя то на меня, то на Ямашту.

Мы отрицательно покачали головой.

— Вы обалдели, что ли?! — заорал не своим голосом Кавабэ.

— А ты сам-то видел? — спросил Ямашта, и Кавабэ сразу умолк.