Друзья

— Человек должен быть самим собой, а мы не смеем жить, как нам хочется. Все наши поступки контролируют Мартон и Чухаи, и действуем мы не по собственному убеждению, а по их указке. — Они сидели в гостиной. Ева поставила на стол тарелку с пирожными, коньяк и вино и пошла на кухню готовить кофе. — Она взяла обратно свой ультиматум? — спросила Вики.

— Да. Мы помирились. Она поняла, что была неправа.

— Я рада за вас. А как там Миклош Зала?

— Работает. Знаешь, я до сих пор не могу смотреть ему в глаза. Мне кажется, мы никогда больше не будем такими закадычными друзьями, как прежде. Как-то меня настораживает его поведение. Такое чувство, будто он к чему-то готовится, какие-то планы вынашивает. Вчера я спросил, почему он не перебирается в новую квартиру.

— И что ж он ответил?

— Сказал, что его пока и старая вполне устраивает. И стоит ли, мол, обживать новую квартиру, если неизвестно, долго ли придется в ней прожить. Теперь уже и он не откровенен со мной.

— Мне бы хотелось его понять, — промолвила Вики, — чтобы разобраться в самой себе. Знаешь, я ему и сочувствую, и в то же время завидую. Этот человек спокойно спит по ночам. Ему не за что краснеть. К тому же он еще не знает, что Чухаи его обманул.

— Как обманул?

— После праздничных мероприятий не будет никакого разбирательства. На заседании секретариата решили, что после награждений и премий неуместны какие бы то ни было расследования. Я не соглашалась с этим решением.

Ева принесла кофе, поставила на стол чашки.

— Собственно говоря, я и пришла, чтобы рассказать об этом. Надо как-то поставить Миклоша в известность.

— Не стоит. Еще выкинет чего-нибудь сгоряча. Но если все обстоит именно так, как ты говоришь, добром это не «кончится.

— О чем речь? — спросила Ева. Выслушав рассказ Вики, она немного подумала и промолвила: — Да, ситуация. А что тут можно сделать?

— Вам решать, — ответила Вики. — Лично я ухожу на преподавательскую работу.

Имре встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Взглянул на Миклоша:

— Скажи, ты не разговаривал с Вики Фусек?

— Нет. А что?

— Да так. — Имре почудился голос Евы: «А что тут можно сделать?» Действительно, что? Вики сказала: «Человек должен быть самим собой…» — «Пожалуй, где-то здесь находится истина, — подумал Имре. — А что будет со мной? Мне сорок три года. Я стою у недостроенного дома, весь в долгах… Но надо же когда-то решиться».

— Хорошо, — сказал он. — Мы разворошим осиное гнездо. Большой будет переполох. И выйдет нам это боком. Ну, так что, вперед?

Миклош кивнул.

Имре вызвал секретаршу. Положил на стол лист бумаги.

— Садитесь. Пишите. — Юлия села. — Письмо адресуется государственному секретарю. Сегодняшняя дата. «Товарищ государственный секретарь! Довожу до вашего сведения, что на нашей фабрике уже много лет происходит организованное хищение государственных средств. Этот факт установлен на основе неопровержимых улик, которые представил главный инженер Миклош Зала. Мною возбуждено дисциплинарное дело против расхитителей. Материалы по этому делу будут направлены в следственные органы…» С красной строки: «Копия данного письма представлена в уездный партийный комитет для ознакомления». Подпись. Всё. Как только перепечатаете, я подпишу, и надо сегодня же отправить.

Юлия кивнула и направилась к выходу, но, не дойдя до двери, остановилась в нерешительности.

— Вам что-нибудь неясно?

— Можно показать это письмо Беле Земаку? Мне бы не хотелось, чтоб он уезжал в Фехервар.

Мужчины переглянулись.

— Он секретарь комсомольской организации, — сказал Имре. — Ему можно показать.

За год, прошедший с тех пор, их дружба окончательно восстановилась. К тому времени оба работали рядовыми инженерами на текстильной фабрике в Мохаче.