Друзья бога

— Мне нужна кора этого дерева. Но если не прогнать муравьев, — индеец стал опять с остервенением стучать по колючкам, распугивая насекомых, то кору не возьмешь.

— Почему? — удивился Травалини.

— Кусаются.

— А кора зачем?

— Кора останавливает сердце. Оно начинает биться очень медленно.

Травалини, очень взволновавшись этими словами, стал выпытывать у индейца, зачем нужно останавливать сердце, но в ответ не прозвучало больше ни слова.

— У нас нет воды, мы так долго не протянем. — Травалини все время страдал от жажды, а особенно от отсутствия вина.

— Тут должны быть пещеры. Надо немного пройти, скорее всего они там. — Манко показал рукой в темные заросли.

И вправду через двадцать минут лес впереди потемнел еще сильнее — вверх уходила скала из карстовых пород, ее основание было изрыто потоками когда-то протекавшей здесь реки. Осмотревшись, индеец срубил ствол тонкого деревца. Один конец его он расщепил на несколько полосок. С помощью коры и щепок запасенной сосны он соорудил факел, который моментально вспыхнул от искры огнива.

— Там может быть и еда, — сказал Манко и нырнул в черную пасть пещеры. Андреа и Ален Бакстер последовали за ним. Капитан специально взял Аллена, юркости и гибкости шотландца мог позавидовать даже Топо, а в пещере такие способности просто необходимы.

Под каменными сводами было сыро и страшно. Мягкий песок, скопившийся под ногами, тихо поскрипывал. Первое, что нашел индеец, — струйку воды, стекавшую со сталактита.

— Эта вода чистая. Она прошла гору, и духи земли очистили ее, — сообщил Манко и подставил свой калебас[57] под источник. То же проделали и остальные. Андреа хотел отправиться назад, но тут Манко увидел что-то на низком своде пещеры.

— Тихо! Это скорпион!

— Да что ты жуков всяких находишь? — Андреа очень не любил насекомых.

— Он не опасный. — Индеец ловко поймал пещерного скорпиона за лапу и стал рассматривать. — Он не опасный, — повторил ацтек, — но совсем не вкусный.

Потом спокойно взял скорпиона в рот и захрустел им, как крылышком куропатки.

Андреа и Бакстер с трудом подавили рвотный рефлекс и заспешили наружу. Но Манко не унимался. Он сообщил, что в таких пещерах должны водиться сигути — гигантские крысы, очень вкусные и полезные. Крысу, к счастью, найти не удалось.

Вернувшись в лагерь, Андреа отправил Бакстера с людьми за водой. А под руководством Манко стали разбивать лагерь.

— На земле спать нельзя, — строго сказал ацтек.

Он наклонился и ладонью сгреб в сторону мертвую листву, устилающую землю. Под этим пологом шевелилась всякая гадость — черви, жучки, муравьи.

Индеец стал показывать, как сделать импровизированный гамак. Сначала Манко осмотрелся и выбрал три дерева толщиной в десять-пятнадцать дюймов, стоящих рядом, так что они образовывали остроугольный треугольник. Потом были вырублены две длинные палки, крепкие, чтобы могли выдержать вес человека. Индеец привязал обе к дальнему дереву, а противоположные их концы к другим двум деревьям. Получилась конструкция, которую он стал перевязывать длинными лентами отпавшей коры. Из нее он соорудил некое подобие решетки. На нее уложил разрезанные вдоль пальмовые листья. В итоге у Манко получилось довольно удобное ложе. Навес от дождя сделали так же, как и саму кровать, только из палок потоньше, настелив сверху широкие листья кровельной пальмы.

— Ну, что? Ночь проведем в безопасности? Или есть опасность? — Травалини достаточно ловко соорудил себе лежак и сейчас с каким-то нереальным эстетизмом укладывал крышу над ночлегом.

— Тут ягуаров много. Но они боятся людей. Если костер не погаснет, не придут. Ночью надо бояться вампиров. Мышей летучих. И еще тут змеи.

Ацтек забрался на свой лежак и продолжил:

— Они кусают за кончики пальцев. Не почувствуешь. Поэтому надо спать так. — Он обхватил себя руками и спрятал ладони под мышками.

Словно утомленный таким длинным монологом, индеец моментально заснул. Или притворился спящим.

— А я легенду слыхал, — начал вдруг рассказывать врач, — что самое опасное на ночлеге — это питоны. Один человек так вот заснул, просыпается, а руки и не чувствует. Боа ночью заглотал руку. Ну, боа убили, руку освободили, а она уже переваренная.

Травалини, удовлетворенный гробовой тишиной, наступившей после его рассказа, устроился поудобней на лежаке и захрапел. Андреа распределил вахты и тоже лег.