Друзья бога

Пришли два стражника, они несли большой чан, от которого поднимался легкий пар. Факел они закрепили на стене в специальном кольце, неясный свет обрисовал подземелье. Только тут Андреа рассмотрел, что в каземате не только одна его камера, напротив в свете факела вырисовывалась такая же решетка, как и на его камере. Из-за решетки немедленно высунулась худая, в струпьях рука и протянула стражникам миску. Стражник лениво шлепнул из ковша жидкость в миску, которая тотчас исчезла во тьме камеры. Та же процедура повторилась в следующей камере. Потом надсмотрщик подошел к решетке Андреа. Не видя перед собой миски, стражник ударил ковшом по решетке.

— Миску ему дай, ждать не будет! — раздался скрипучий голос из камеры напротив.

Андреа стал озираться в поисках миски и ничего не нашел. Стражник, не дожидаясь, плеснул жижу на пол и бросил туда же кусок хлеба. Проделав эту процедуру, стража вытащила из крепления на стене факел и удалилась, гремя сапогами по каменной лестнице.

— Что же ты ему миску не дал? — раздался все тот же голос. Говоривший при этом хлебал из миски, и это не прибавляло его голосу никакого очарования.

— Нет здесь никакой миски, — растерянно ответил Андреа.

— Да ты что, совсем нищий, в тюрьму пошел без посуды? Как ты тут сидеть собрался-то?

— Это какая-то ошибка! Я ни в чем не виноват. Разберутся и выпустят через час.

Эти слова почему-то вызвали приступ хохота у обитателей каземата.

— Ну, ты даешь, парень! Ты должен славить господа или проклинать, что сейчас не болтаешься на виселице. А перед этим с тобой порезвился бы палач с утробной кошкой. Но провести здесь остаток своих дней не намного приятнее. По крайней мере ты, судя по голосу, молод и здоров. Значит, помучаешься дольше.

— Но ведь есть же суд! — попытался возразить Андреа.

Это вызвало новый приступ хохота.

— Если судить всех пиратов, то не хватит судей. Не мечтай, никто о тебе не вспомнит! А вспомнят, только если захотят вздернуть.

— Я не верю! — только и смог сказать Андреа. — У меня есть друзья, они меня не бросят.

— Значит, будет кому поделить твое барахло после смерти!

— Злые вы какие-то, — сказал Андреа. — А где миску взять?

— Купить, где же! — ответили из темноты.

— У кого?

— Ну как, заплати тюремщику сто дукатов, получишь миску.

— За сто дукатов можно купить полтаверны! — возмутился Андреа.

— Ну купи, — опять хохотнули из каземата.

Андреа обхватил голову руками и попытался заснуть. Но твердые доски впивались в бока, суета крыс, дожирающих вылитую на пол похлебку, и бормотание в соседних камерах не давали уснуть. Потом, поняв, что сон так и не придет, Андреа нащупал на поясе кошелек, непонятно почему не отнятый при аресте, пересчитал в нем деньги. Когда через несколько часов пришли стражники с пищей, он, ничего не говоря, протянул сквозь решетку руку с деньгами. Стражник принял деньги как само собой разумеющееся, достал из заплечного мешка миску, ложку и, плеснув баланды в миску, просунул ее сквозь решетку в камере. Пища, которая оказалась в посуде, была совершенно несъедобна, и Андреа выплеснул ее на пол на радость крысам. Потом он высунул кружку и дождался, когда в нее нальют воды. Так одной водой и хлебом пополам с отрубями он поужинал. Как-то незаметно пришел сон.

Проснулся юноша от странного чувства, ему казалось, что его душат. Ему снилось или казалось в сонном бреду, будто кто-то громадный сидит у него на груди и пытается вырвать сердце. Андреа вскочил, ничего не понимая, и только тер глаза кулаками, пытаясь освободиться от наваждения. Возмущенный кошачий «мяв» привел его в чувство. Промелькнула совершенно безумная мысль.

— Барри, кыс-кыс-кыс, — с надеждой позвал Андреа.

Раздалось довольное «мур-р-р», и здоровенный котяра немедленно прыгнул на колени хозяину. Он стал гладить кота так, словно пришло спасение, а тот только довольно подставлял голову и неприлично громко мурлыкал. Андреа гладил Барри, и от этого ему становилось еще грустнее. Словно кот напоминал ему о том, что тот мир, в котором было все понятно и справедливо, исчез навсегда.

Барбаросса, удовлетворившись ласками, в знак благодарности небольно куснул Андреа за палец и прыгнул в темноту. По раздавшейся немедленно возне, писку и суетному шуршанию стало понятно, что кот решил в первую очередь навести порядок в камере и освободить ее от крыс. Появление Барри вернуло узнику присутствие духа, и он почти спокойно уснул, готовый к борьбе. Робкий сон чуть не спугнул орудийный гром. Но это был одиночный выстрел, и в итоге сон овладел Андреа. От пронзительного холода зимней Венеции ночью спасал теплый комок под боком. Барбаросса не бросил друга.