Друзья и любовники

У нее в душе образовалась пустота. Она нуждалась в том, чтобы отец принимал ее такой, какой она была, но ей так и не удалось добиться этого. Ей хотелось, чтобы родные считали ее самостоятельной взрослой женщиной, а не капризным, неуправляемым ребенком. Но эти желания так и остались неудовлетворенными, а теперь еще и Грант признался в своей причастности к самому ужасному событию в ее жизни. Родители продали ему ранчо и купили недвижимость в Аризоне, сообщив ей обо всем, когда дело уже было сделано.

Грант встретился с ней взглядом.

— В шесть лет ты увела свою любимую корову в горы, чтобы спасти ее от продажи. В девять лет ты зарыла в саду орудия для клеймения скота. В тринадцать открыла ворота загона и выпустила скот, отобранный на убой. В шестнадцать ты стала вегетарианкой и отказалась приезжать домой на весенние каникулы, потому что они по времени совпадали с весенним загоном скота для клеймения.

Зоуи не могла опровергнуть ни одно из этих обвинений.

Грант вздохнул, и в его глазах промелькнула боль, причины которой она не поняла.

— Твой отец знал, что, передав тебе управление ранчо, он сделал бы тебя несчастной.

Он встал и подошел к Зоуи. Ей показалось, что он хотел к ней прикоснуться, и это было невыносимо.

Девушка поднялась.

— Мне нужно возвращаться домой. Я упаковала еще не все подарки. — Кроме того, ей требовалось время, чтобы подумать. Свыкнуться с тем, что идея продать ее родной дом принадлежала Гранту. — Я пока оставлю кошек здесь, если вы не возражаете.

Грант попытался ее остановить, но она увернулась и выбежала из комнаты.

Гранту захотелось запустить в своего отца чем-нибудь тяжелым.

— Какого черта ты сказал Зоуи, что это я посоветовал ее отцу продать ранчо?

— Я не знал, что это государственная тайна.

Грант стиснул зубы.

— Это никакая не тайна. Просто я не хотел рассказывать ей об этом, потому что знал, что она не поймет.

— Может, тебе стоит попытаться снова все ей объяснить, когда она успокоится? — Лотти взяла мужа за руку. — А тебе следовало бы научиться не лезть не в свое дело.

Рой покачал головой.

— Я и так слишком долго оставался в стороне, и поэтому у меня до сих пор нет внуков. Кстати, у Дженсена тоже.

Лотти застонала.

— Я должна была догадаться. Значит, ты считаешь, что, подвергнув их дружбу риску, ты толкнешь их в объятия друг друга?

— Разве не ради этого Дженсен продал ранчо и лишил родную дочь дома?

Внезапно до Гранта дошел смысл его слов.

— Ты хочешь сказать, что отец Зоуи продал мне ранчо, чтобы свести нас?

Рой пожал плечами.

— На его месте я бы поступил именно так.

Удивление на лице Гранта сменилось яростью.

— По-твоему, лучший способ свести нас с Зоуи — это поссорить нас?

— Я хотел как лучше, но, очевидно, мой сын слеп и не замечает, что влюблен в свою лучшую подругу.

Грант скрипнул зубами.

— Я не слепой.

— Значит, ты уже понял, что любишь ее? — не унимался его отец.

— Не знаю, любовь ли это, но Зоуи мне небезразлична.

— Черт побери, разве это не одно и то же?

Грант ничего не ответил.

— Вы встречаетесь? — спросила его Лотти.

— Мы и не переставали видеться друг с другом.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты ухаживаешь за ней?

После прошлой ночи ответ на этот вопрос мог быть только один.

— Да.

Рой нахмурился.

— Тогда в чем проблема?

— Как будто ты не знаешь! — вспылил Грант. — Зоуи никогда не будет счастлива на ранчо, а мое место здесь. Жизнь в крупном городе, где я провожу довольно много времени, ей тоже не по душе. Она провинциалка, но не создана для жизни на ранчо. Совершенно очевидно, что мы не подходим друг другу. К тому же по твоей вине Зоуи так на меня разозлилась, что я не уверен, захочет ли она вообще со мной разговаривать.

— Ты спишь с ней, сынок?

Этот вопрос привел Гранта в ярость. Зоуи убьет его, но для этого ей придется вытащить его из тюрьмы, потому что сначала он придушит своего отца.

— Это не твое дело.

— Полностью согласна, — произнесла Лотти авторитетным тоном, знакомым Гранту с детства. — То, что происходит между ними, касается только их двоих. Думаю, вы с мистером Дженсеном и так уже наделали дел.

Рой открыл рот, чтобы возразить, но, поймав на себе суровый взгляд серых глаз жены, промолчал.

Лотти переключила свое внимание на Гранта:

— А что важнее для тебя — ранчо или Зоуи?

— Кажется, аналогичный вопрос ты уже однажды задавала моему отцу. Ради моей матери он не бросил свою землю, но, когда ты предъявила ему ультиматум, ради тебя он пошел на это. Теперь я, кажется, начинаю понимать, как он смог сделать этот выбор.

Отец с неодобрением посмотрел на него.

— Лотти поставила меня перед подобным выбором, но вовсе не потому, что не хотела жить на ранчо.

— Тогда почему она это сделала? — удивился Грант.

— Потому что твой отец подрывал свое здоровье, управляя одновременно ранчо Кортесов и своими предприятиями в Портленде, — сказала Лотти. — За пару месяцев до того, как я предъявила ему ультиматум, у него случился сердечный приступ. Все обошлось, но доктора сказали, что чем-то ему придется пожертвовать.

У Гранта внутри все упало.

— Почему ты ничего мне не сказал?