Друзья и недруги. Том 1

– Но лорд Вилл ни о чем не знал! – резонно возразила Тиль. – Будь он рядом с графом Робином, то и он защищал бы Веардрун.

– Но его не было рядом! – рыкнул Эдрик. – Он предпочел сбежать и остаться в стороне, что очень присуще лорду Виллу!

– Эдрик! – голос Робина прозвенел натянутой струной. – Ты говоришь о моем брате.

Эдрик шумно выдохнул и взял себя в руки.

– Простите, ваша светлость, – примирительно пробурчал он. – Но когда я вспоминаю, в каком тоне он разговаривал с графом Альриком!..

– А я люблю лорда Вилла! – заявила Тиль, поблескивая голубыми глазами.

Эдрик негодующе фыркнул, но поймал быстрый взгляд Робина и промолчал.

– Я знаю, малышка Тиль, – ласково сказал Робин. – Отец даже подумывал, не обручить ли вас.

– Правда?! – глаза Тиль вспыхнули безудержной радостью. – И что же решил граф Альрик?

Робин хотел сказать, что отец говорил об обручении Вилла и Тиль в шутку, заметив откровенное обожание Вилла дочерью Эдрика. Ну о какой помолвке граф Альрик думал бы всерьез, если Вилл старше Тиль почти на тринадцать лет? Но глядя в широко распахнутые, полные восторженного ожидания глаза девочки, Робин понял, что подобный ответ уязвит маленькую Тиль в самое сердце. Пожалев ее чувства, он предпочел отговориться.

– Ничего не решил, Тиль. Ведь чтобы решать, наш с Виллом отец должен был поговорить с твоим отцом.

– Граф Альрик не успел поговорить с моим отцом! – огорчилась Тиль, сделав из слов Робина собственный, более благоприятный для себя вывод.

Эдрик счел нужным вмешаться, чтобы мечтания не унесли Тиль невесть куда, и заявил:

– Вы – новый граф Хантингтон, а отец Тиль перед вами. Так вот: никогда, ни при каких условиях я не соглашусь на это обручение. Я знаю, лорд Робин, вы любите брата, хотя он не стоит вашей любви. Пусть так думаю я один…

– Нет! – раздался в ответ гордый голос Клэренс. – Ты не одинок, сэр Эдрик. Я тоже не люблю Вилла. И если мой голос имеет для тебя значение, брат, прими его во внимание. От Вилла всегда были одни беды и неприятности. Я помню, как отец, когда Вилл покинул Веардрун, заперся в своих покоях почти на два дня. Он даже меня не пускал к себе!

Не сводя глаз с Робина, Клэренс с размаху шлепнула ладонью по широкой ладони Эдрика, которую он поднял ей навстречу. Взгляды брата и сестры скрестились, и Эдрик решил положить конец этому безмолвному поединку. Он устроил постель из густого лапника и отнес на нее обеих девочек. Не успели они укутаться в плащ, один на двоих, как уснули крепким сном. Вернувшись к костру, Эдрик достал флягу и подал Робину. Тот отпил из нее и поперхнулся: это было не вино, а обжигающая горло можжевеловая водка, которую Робину до сих пор не доводилось пробовать. Забрав флягу, Эдрик сделал несколько глотков и с довольным вздохом вытянулся поверх плаща, застилавшего лапник.

– До рассвета отдохнем, а утром тронемся в путь, – сказал он.

Ладонь Робина мягко, но настойчиво легла ему на плечо.

– Рэйф говорил, что отец погиб на дороге неподалеку от Рэтфорда, – тихо сказал Робин. – Я хочу достойно похоронить отца.

– Для этого я отправил туда Вульфгара. Он толковый малый, справится, – ответил Эдрик и, заметив, что Робин хочет возразить, непреклонным тоном сказал: – Ложитесь спать, лорд Робин, и постарайтесь уснуть. А то мне и завтра придется везти вас бесчувственным в седле. Невеселое занятие, замечу я вам!

Не вступая в спор, Робин перебрался на постель, приготовленную вездесущим Эдриком. Повалившись на пахучий лапник и укрывшись плащом с головой, он думал, что сразу уснет, но целительный сон все не шел и не шел. Сбоку сладко посапывали Клэренс и Тиль, Эдрик, прислонившись спиной к дереву, дремал вполглаза, не выпуская из рук обнаженный меч, и только Робин не смог уснуть. В какой-то момент он перестал противиться бессоннице, откинул с лица полу плаща и посмотрел на небо, ярко усыпанное звездами.

Теперь, когда угроза гибели отступила, а будущее представлялось неясным, сердце Робина исполнилось нестерпимо острой болью, едва он подумал об отце. В Веардруне ему было некогда предаваться горю: на молодого графа смотрели вассалы, ратники и слуги. Хотел он того или нет, но был обязан держаться. Сейчас же…

Робин вспоминал отца. Вспоминал таким, каким тот был, покидая Веардрун перед поездкой в Лондон. Граф Альрик подхватил Клэренс в объятия, подкинул ее так, что девочка завизжала от восторга, потом обернулся к нему. Сейчас Робин горячо жалел о том, что из юношеской гордости слишком быстро высвободился из объятий отца. Граф Альрик его не удерживал, помня себя в таком же возрасте, рассмеялся и потрепал сына по плечу.

– Будь молодцом! Веардрун остается на тебе. И береги Клэр. Я надеюсь вернуться до февраля, если на то будет соизволение короля Генриха. Эдрика я оставляю с тобой, – взяв поводья подведенного к нему коня, отец вполголоса добавил: – Постарайся уговорить Вилла вернуться, убеди его в том, что он такой же сын мне, как и ты. Черт бы побрал Эдрика! – в сердцах воскликнул граф Альрик, бросив недобрый взгляд на командира своих ратников и наставника обоих сыновей.