Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

Он имел в виду ту пьянку в более-менее солидной забегаловке, когда мы отмечали с гегемонами-патронами наше "освобождение" и гражданство, после которой мы им ещё и поход в ближайший лупанарий проспонсировали – тем, кто после пьянки был ещё в состоянии. Муженёк той Верании оказался в числе тех, кто был уже не в состоянии – и в таверне-то, дорвавшись до халявного фалернского, налакался его так, что едва под стол не свалился, и в принципе-то воспользоваться этим можно было вполне. Ага, не заметишь тут, как эта течная сучка так и норовит всеми своими выпуклостями об тебя потереться! Но только – на хрен, на хрен, потому как и я заметил, что они с Летицией шепчутся, а с ней мы, помнится, в тот раз пошалили маленько. Бабы есть бабы – сегодня дружат, а завтра не поделят чего-то и полаются, а полаявшись – заложат друг дружку со всеми потрохами, да даже и без ссор языки у них куда длиннее, чем следовало бы. А деревня есть деревня – мало того, что слух разнесётся, так ещё ж и отсебятиной почти от каждого передавшего приукрасится. И если эта вертихвостка ещё хоть какой-то повод для подобных сплетен даст, так и это ещё до кучи вспомнят – ага, преувеличенным минимум в "стандартные" три раза. А это ж не кто-нибудь, это ж всё-таки бывшие "хозяева", а у римлян в их законах и обычаях пунктик такой есть, по которому если вольноотпущенник к бывшему хозяину непочтителен, так тот может своё былое решение об освобождении неблагодарного раба и пересмотреть. Так что – на хрен, на хрен!

Одно дело Летиция, которая как вдова формально бесхозна и "по понятиям" вроде как вправе своей звиздой распоряжаться, и если впендюрил ей какой залётный молодец, так некому быть на него за это в обиде, и совсем другое – замужняя матрона Верания, принадлежащая законному супругу. Времена же в Риме ещё далеко не те млятские позднереспубликанские и раннеимперские, пока у них с этим строго и весьма чревато. Если невтерпёж ей на стороне пошалить, пущай лучше с соседом шалит, с которым и пущай потом ейный муженёк отношения выясняет. Нам же там и без этих патронских баб было кому впендюрить. Ещё как раком до Луны тому Риму до мирового культурного центра, но с этим делом там проблем никаких – уже хватает всевозможных шлюх на все вкусы и во всех ценовых диапазонах. Есть и любительницы, которым и самим охота, и там уж платишь не ей, а сводне, которую найти нетрудно. В той же Субуре достаточно было только свистнуть тому же давешнему Лысому Марку…

– Монера слева по борту! – выкрикнул наблюдатель с мачты.

Монера – это унирема, быстроходное гребное судно с одним рядом гребцов на борт, только на греческий лад обозванное. Биремы, например, греки диерами называют, триремы – триерами, а квинкеремы – пентерами. Ведь практически все морские порты на юге Италии – бывшие греческие колонии, и их население, если даже и не чистые греки, то эллинизированные италийцы. Со временем, конечно, все эти города романизируются и заговорят на латыни, но пока-что – в частных разговорах, по крайней мере – их жители болтают меж собой по-гречески. Капитан и навигатор, то бишь владелец перевозящего нас судна и начальник его команды – имеющий римское гражданство грек из Локр, в которых мы и останавливались вчера на ночёвку.

Городишко – так себе, знаменитый только родившимся в нём ещё в лохматые времена – пару столетий назад – философом Тимеем Локрийским, да тем, что как раз туда карфагенский флотоводец Бомилькар во время Второй Пунической на следующий год после Канн сумел доставить единственное за всю войну существенное подкрепление Ганнибалу – сорок боевых слонов и четыре тысячи конницы. Претор Сицилии Аппий Клавдий Пульхр пытался тогда взять город, дабы воспрепятствовать выгрузке этих войск, но и с самой операцией по срокам опоздал, и с попыткой взять город сналёту облажался. Спустя семь лет римляне снова пытались овладеть Локрами, но тоже неудачно, и лишь спустя ещё три года город был отбит у Ганнибала Сципионом Тем Самым – как раз в его консульство. Ну, скандалом ещё нешуточным Локры прославились, когда там легат Квинт Племиний, оставленный Сципионом для управления городом, учинил в нём форменный беспредел с грабежами и вымогательствами, а сам консул, не разобравшись толком, его оправдал, и это едва не стоило должности и дальнейшей военно-политической карьеры ему самому. И если бы не это обстоятельство, ставшее единственным тёмным пятном на биографии самого великого Сципиона – кто помнил бы теперь о каких-то там Локрах?

– Монера сближается с нами! – сообщил наблюдатель, и наш локрийский капитан и навигатор в одном флаконе как-то ощутимо забеспокоился.