Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

К моменту нашего возвращения на постоялый двор девчата уже оправились от испуга и даже развлекали Володю, Серёгу и Велтура беседой о высоком коринфском искусстве. Все наши статуэтки, в первой половине дня купленные, на столике стоят, и они их увлечённо обсуждают. Ну, применительно к канонической классике имеются в виду, конечно, оригиналы, а не эти маленькие копии, но какая разница? И гетеры наши тоже, оказывается, не в восторге от канона, да и мало кто на самом деле в восторге, но такова уж официальная позиция и властей, и жрецов, озабоченных социальным миром и согласием в своих полисах, и любой добропорядочный гражданин, если не хочет прослыть смутьяном и опасным вольнодумцем, сей канон должен официально одобрять. Дикари-с! А вот та статуэтка "развратной" Афродиты, хоть мы и не принесли её с собой, оставив у Леонтиска дочеканиваться, оказалась обеим прекрасно известной, и более того – гораздо известнее, чем кому бы то ни было…

– Восковая модель с нас же и лепилась, хи-хи! – призналась Аглея, – Леонтиск давал мальчишке деньги на покупки для мастерской и на мелкие собственные расходы, а он экономил их, как мог. А нам же на наши покупки того, что в школе выдавали, не хватало, ну мы и искали способ подзаработать. Вот, к нему приходили, когда его хозяин бывал пьян, и позировали. Ну, в основном я позировала, а Хития в это время покупала на Агоре нужное для нас обеих, но иногда мы с ней менялись, так что кое-что в статуэтке и от неё. Всё ведь тайком, конечно – если бы в школе узнали, нас бы выпороли и перестали бы выпускать в город…

– Нам на месяц выдавали тридцать драхм, – поснила Хития, – Что сейчас на них можно купить? У кого-то родители достаточно богаты и присылают из дому, а кому-то приходится выкручиваться и зарабатывать самим. А как зарабатывать? Ведь не телом же торговать – за это, если узнают, сразу выгонят в портовые порны. Одна у нас как раз за это так и вылетела. Вот, мы позированием зарабатывали…

Потом мы рассказали о результатах нашего предварительного расследования и стали прикидывать, чего с этой Федрой Александрийской делать – уконтрапупить на хрен, изувечить или просто шугануть до жидкой усрачки. Ясно ведь и ежу, что даже и расколи мы старую Фрину – доказать официально ничего не удастся. Ну кто пойдёт на осуждение знаменитой гетеры, одной из тех, которыми и славен Коринф, ради каких-то ничем ещё не прославленных и никому ещё неизвестных выпускниц? Даже Володя, получивший от той александрийки как-никак давеча изрядное удовольствие, пришёл к выводу, что так это дело оставлять нельзя, и если будет принято радикальное решение – заявил, что готов пристрелить эту стерву или прирезать собственноручно.

– Да разве в одной только ей дело? – сокрушённо махнула рукой массилийка, – Нас когда в гетеры посвящали, так её при этом не было – она ведь только для следующего потока наставницей будет. И вот, вручают мне пояс, поздравляют с получением высшего разряда – и желают мне поскорее найти город, в котором я окажусь самой лучшей и неотразимой. И – на случай, если вдруг намёка не пойму – добавляют, что Коринф не столь велик, чтобы вместить всех выпускаемых школой гетер.

– И мне то же самое сказали, хоть и дали только низший разряд, – сообщила спартанка, – Я даже удивилась, когда и мне намекнули на необходимость подыскивать себе город. Получается, храм даже освобожданет меня от обязанности служить телом в празднества Афродиты и от немалого налога с доходов, лишь бы спровадить из Коринфа? Но ведь и в других городах хватает своих гетер, которые нигде нам не будут рады. И вот что нам теперь делать?

– Что делать? Ну, для начала расскажите-ка мне, девчата, как вы вообще-то представляете себе своё ремесло в самом идеальном для вас варианте. Или – я задам вам тот же самый вопрос иначе – до какой жизни вы ХОТИТЕ докатиться, занимаясь своим ремеслом? – я развалился поудобнее в кресле и прикурил от светильника сигариллу…

24. Римское величие

– Вот это – совсем другое дело! – воскликнула Аглея, указывая на уже почти спокойное море, – И болтанки этой невыносимой больше нет! – качка в самом деле стала мягкой и плавной – не то, что со вчерашнего вечера, всю ночь и сегодняшнее утро.

– Это разве болтанка? – ухмыльнулся Велтур, – Вот за Геракловыми Столбами – там будет настоящая болтанка!

– Ещё сильнее?! И как же это можно выдержать?! – ужаснулась Хития.

– Сильнее, чем сейчас, – пояснил ей Васькин, – Волны больше, и качка сильнее, но тоже плавная, если не штормит…

– А если штормит?

– Тогда – как было с вечера, только сильнее…

– И как же там по морю плавают, за этими Столбами Геракла?

– Человек ко всему привыкает, – пожал плечами испанец.

– Ага, всё дело в привычке, сказал ополченец и наступил на мину, – добавил я по-русски, отчего наши заржали, а шурин перевёл обеим гетерам на греческий, заменив ополченца охотником-следопытом, а мину – ямой-ловушкой.

– Может быть, оно для вас и к лучшему, – задумчиво проговорила массилийка, – Меньше ЭТИХ плавает…