Друзья и враги Анатолия Русакова

— Отняли. Он оправдывался: «Лилипуты, говорит, одолели Гулливера, потому что их было много». Теперь он говорит, что такую группу должен возглавить только старший и чтобы мы все слушались его. Он теперь и хочет стать главным. Пошли скорее!

Нужно было приготовить уроки на завтра, почитать. Но если завтра в ЦК вдруг спросят про «отряд» Мечика? Надо все выяснить.

— Пошли! — решительно сказал Анатолий.

Они вышли из квартиры. Мечик побежал по лестнице вперед, то и дело норовя присесть на перила, чтобы скатиться вниз. В подъезде у порога он остановился, подождал Анатолия и негромко сказал, выглядывая во двор:

— Пашка! Возле дерева! Давайте поймаем!

— А зачем ловить?

— Да ведь он взял ключ у Димки от профессорского кабинета и только вчера унес столько книг, что едва в рюкзак влезли.

Выяснилось, что некий профессор, уезжая с женой на курорт, оставил у родителей Димки ключ от своих двух комнат. Димка сознался, что Пашка уговорил его забраться в профессорский кабинет, по секрету от Димкиной мамы, чтобы картинки посмотреть. Они посмотрели картинки, а потом Пашка взял много книг и унес.

Хорошо бы задержать Пашку и заставить отдать книги, А то Димка трясется, матери боится рассказать.

Привалившись плечом к стволу дерева, стоял Пашка Лопухов и фасонисто курил длинную папиросу. Он был так же одет, как тогда на лестнице, когда ждал Боба Троицкого — крошечная кепочка-«лондонка», брюки с напуском были заправлены в сапоги с отворотами, курточка на «молниях». Анатолий спросил у Мечика его адрес, записал и обещал зайти через двадцать минут. Сейчас он потолкует с Пашкой, а Мечик пусть идет домой.

5

— Узнаёшь? — спросил Анатолий, подходя.

Пашка окинул его наглым взглядом презрительно прищуренных глаз и не спеша сказал:

— Иди ты!.. — Он грязно выругался.

Под левым глазом Пашки виднелся большой синяк.

— Пропадешь, Пашка, — негромко и многозначительно сказал Анатолий, — и скоро…

Пашка испуганно огляделся и, не заметив ничего подозрительного, выжидательно уставился на юношу.

— Пропадешь, говорю, — повторил Анатолий, заметив, как сразу притих Пашка.

Оба молчали. Пашка криво усмехнулся и спросил:

— На пушку берешь?

— Тебя еще в вечерней школе заметили, когда ты вызвал Шелгунова.

Почему Анатолий это сказал, он и сам не мог толком объяснить. Осенило!

Подросток, который вызывал Шелгунова, был рыжеват. Пашка тоже рыжеватый. Показать бы его Соне Рындиной… Не давая Пашке опомниться, Анатолий продолжал импровизировать:

— Спасайся, а то заметут тебя с твоими дружками.

Пашка презрительно ухмыльнулся:

— Ты чего меня покупаешь? Думаешь, дурочку нашел? Ничего я не знаю и нигде не был. Иди к черту!

Собака!

— Это почему же собака?

— А потому! Все известно! Меня вот тоже поставили за одной собакой следить, — с откровенной наглостью заявил Пашка и тут же быстро поправился — Я шутю!

— «Шутю»! — передразнил его Анатолий. — Ага, проболтался? Грубо работаешь. Жаль мне тебя, Пашка! Ишачишь на других, а погоришь ты — они тебя еще глубже утопят. К тому идет. Придется отбывать… Плохо там, Пашка!

И тут Пашку прорвало:

— А чем плохо в тюряге? Вот Цыган говорил — одному в морду дашь, другому плюнешь! В карты можно дуться целый день, другие будут за тебя работать! Житуха!

— Брешет Цыган! А когда из тюрьмы попадешь в колонию, там уж заставят и работать и учиться.

— Не буду ни работать, ни учиться!

— Заставят! Жрать не дадут. Один против всех не выстоишь.

— Не поддамся. В собачью колонию не пойду!

— И я так говорил! Но ведь колонии по твоему вкусу нет. Во всех работают, учатся, людьми становятся.

— Чего ты от меня хочешь? — почти закричал Пашка.

— Спасти тебя, дурака, понимаешь? Хочешь, устрою жить в другом городе? Никто из шайки Чумы не узнает, куда ты уехал. — И совсем тихо он добавил: — Украденные у профессора книги верни.

— Поди ты, черт! Вот сволочь, пристал! — неожиданно заорал Пашка и повернулся, чтобы уйти.

Теперь уж надо было действовать иначе. Анатолий схватил Пашку за руку. Тот испуганно рванулся, Анатолий сжал крепче. Пашка угрожающе прошипел: «Порежу», — и выхватил из-за голенища финку. Он тут же поспешно сунул ее лезвием в свой правый рукав.

Они уже вышли на улицу. Анатолий, заломив левую руку Пашки за спину и удерживая ее, схватил его правую руку за запястье, сжал вместе с финкой и предупредил:

— Сильно рванешь левую руку — сломается в ключице! Учти.

Пашка стоял с наклоненным вперед туловищем, не в силах распрямиться. Уроки Юры Кубышкина снова пригодились. Анатолий огляделся. Надо постараться, чтобы финка так и осталась в рукаве Пашки. Финка — это улика. Вести парня в отделение будет нелегко — эх, помог бы кто! Напротив через улицу, возле консульства, стоит милиционер — этот не сойдет с поста. На прохожих надежды мало. Лишь бы не мешали. Пожалуй, чем скорее вести, тем лучше.

— Вперед! — Анатолий слегка подтолкнул Пашку.

— Спасите от хулигана! — завопил Пашка, рванулся и заорал от боли.

— Не смей издеваться над малышом! — крикнула какая-то сердобольная женщина.

Анатолия окружила толпа возмущенных мужчин и женщин. Он попытался было объяснить, да куда там!