Друзья, которые всегда со мной

С псом и впрямь было худо. Теперь он даже не встал при моем появлении, лежал на подстилке, подобрав под себя лапы, в неестественной позе и, вздрагивая, стонал. Он был весь напряжен, а живот напоминал барабан, в нем что-то перекатывалось и звенело, как в пустоте, Джери не давал к нему прикоснуться.

Было около часа ночи. Куда бежать за помощью?

К кому, как не к Леониду Ивановичу! В свое время он первый установил, что Джери страдает острым катаром желудка; после уточнил диагноз — язва. Знакомство наше давно переросло в тесную дружбу.

Телефон клиники не ответил, а домашнего телефона у Леонида Ивановича не было — он жил тут же, при клинике, в деревянном доме на заднем дворе. Я побежал туда.

Леонид Иванович, выслушав мои сбивчивые объяснения, предложил привезти Джери немедленно в клинику.

— Да как же его везти? На чем?

— Положите на санки корыто, укутайте…

— У него сильные боли…

Леонид Иванович подумал минуту, затем тряхнул головой:

— Пошли. — И стал быстро одеваться.

Он спешил и пошел не через ворота, а напрямик, по дорожке вдоль сугробов, у забора обронил: «Будем немного спортсменами», — и мы бодро перепрыгнули через забор. Леонид Иванович и в работе шел так же, не сворачивая, к цели.

Джери был все в том же положении — лежал, содрогаясь при каждом приступе боли, весь напряженный, но позволил ощупать себя.

— Похоже на заворот кишок, — изрек Леонид Иванович. — Но… — Что должно было последовать за «но», он не договорил. — Немного повременим, не будем трогать. Я согласен хоть сейчас оперировать. Но подождем до утра. Выдержка иногда бывает не вредна.

Джери положили снег на живот, впрыснули камфору. Мама до пяти часов утра непрерывно дежурила около собаки. Давала дважды валерьянку, по двадцать капель. Джери стонал. Потом немножко успокоился.

В семь часов утра я уже снова был в доме отца. Папа убежал искать шофера. Наконец подошла машина-полуторатонка, и мы повезли Джери в поликлинику. Леонид Иванович уже ждал нас.

Сразу — на рентген. Пока проявляли снимок, сидели на столе — я и Джери, в полутьме. Боль немного отпустила, пес блаженствовал. А мне было грустно, томила неизвестность: Джери… Что с тобой, Джери?

После нас попросили перейти в приемную. Следом вышел помощник Леонида Ивановича, пожилой, тихий мужчина в больших, сильно увеличивающих очках, тоже опытный хирург, хорошо знавший нас по прошлым посещениям поликлиники.

— Запутанный случай. Советую не торопиться с решением… — Очки его предупреждающе блеснули. Он как будто успокаивал или утешал, а мне от слов, сказанных тихим голосом, как бы доверительно, по секрету, сделалось еще тревожнее. Что значит «не торопиться»? С каким решением «не торопиться»?

Появился Леонид Иванович со снимком. Лицо озабоченное. Впрочем, у старшего хирурга оно всегда было подчеркнуто серьезное, даже когда он шутил или говорил о пустяках.

— Опухоль в области селезенки. Не нравятся мне позвонки. Так… — Он задумался. — Сегодня вроде отпустило. Завтра приведите его во что бы то ни стало. Спиртовый согревающий компресс. Есть не давать. Лишь пить…

Почему-то мне казалось, что с животом уладится, обойдется без операции, и даже страшное слово «опухоль» как-то не сразу дошло до моего сознания: наверное, опять разгулялась язва…

Только, что еще с позвонками? При чем тут позвонки?

День Джери провел так-сяк, но к вечеру в его состоянии опять наступило ухудшение. Он менялся на глазах. Удивительна эта особенность догов мгновенно утрачивать свой лощеный, выхоленный вид! Брюхо ввалилось, ребра можно пересчитать, кости выдались острыми выступами. Шерсть потускнела. Глаза грустные, безжизненные. Болен, болен — сразу видно!

— Где же вы были раньше? — накинулся я на своих. — Собаке, наверное, недужится уже давно…

— Да все думали, пройдет, — оправдывались они.

Впрочем, вероятно, я был несправедлив. Доктор был у Джери, просто я еще не знал всего. Приходил терапевт. Прощупал больного, попросил иголку. Кольнул в зад у хребта, обнаружил пониженную чувствительность. Кольнул еще — Джери терпел.

— По-моему, что-то у него между четвертым и вторым позвонками не в порядке. Потеря чувствительности. Такие вещи нередко оканчиваются параличом. Парализован зад, волочит его…

Ну, зада Джери не волочил, никаких признаков паралича! К словам врача отнеслись скептически. Наговорят, только слушай!

Но теперь и Леонид Иванович упомянул про позвонки.

Отчего? Ушиб, удар, вывих? В результате — внутреннее кровоизлияние. А вернее, ушиб. «Били, может быть?» — спросил тогда же доктор. Били? Нет, в доме у нас это не заведено. И все же… неужели я тому виной? Несколько раз я поколотил щенка, когда приучал к чистоплотности. Первый опыт — первые ошибки… Однако же в ход был пущен ремешок, никаких повреждений он не мог причинить. Выводило из себя, что щенок долго не приучается «проситься». А потом оказалось, что требовать этого от него просто преждевременно. Вину в этом делили со мной инструкторы клуба служебного собаководства — заранее не предупредили, не втолковали, как и что.