Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри

Начинается игра в парном разряде. Я подаю первым. Мой партнер стоит рядом со мной. На другой стороне корта находится Чеви, его партнер стоит на линии подачи чуть позади его. Я подбрасываю мяч, завожу ракетку за спину, изо всех сил бью по мячу — и с ужасом наблюдаю, как вместо того, чтобы лететь через корт к партнеру Чеви, мяч летит прямо на Чеви Чейза. Тот стоит на линии подачи, ровно в 18 метрах от того места, где я ударил по мячу. По удивительному совпадению, это расстояние в точности равно расстоянию между горкой и домашней базой в бейсболе. Поэтому я могу с уверенностью сказать вам, что если мяч после удара летит со скоростью примерно 160 км/ч., то есть 45 метров в секунду, то у мистера Чейза оставалось примерно 0,412 секунды, чтобы убраться с траектории полета мяча.

Но мистер Чейз с траектории не ушел.

Говоря точнее, у него даже яйца не дрогнули. Таким образом, я только что изобразил что-то вроде мощной профессиональной подачи, в результате которой мяч попал прямо ему по… Ну, вы понимаете, что я имею в виду…

А вот что произошло дальше: Чеви сделал очень смешную гримасу — точно такую же, как в фильме «Флетч», когда врач осматривает его простату, — а затем упал на землю (напоминаю, что все это происходило на глазах двух тысяч зрителей).

Мероприятие сразу же свернули, четыре медика выбежали на площадку, привязали его к каталке и доставили в ближайшую больницу.

Если я буду так поступать и с другими героями моего детства, то Майклу Китону и Стиву Мартину лучше держаться от меня подальше.

На этом я завершаю раздел этой книги, посвященный насилию.

10 Одна Большая и Ужасная Вещь

Представьте себе: вам нужно вернуться на съемочную площадку, где вы несколько недель назад едва ли не в буквальном смысле нагадили в кровать. При этом некоторое время вы находились вне реальности, произнося невнятные речи и принимая неверные решения. А теперь вы находитесь в Нью-Йорке, и хотя у вас не один, а целых два трезвых компаньона, вы сами звоните в отель и голосом, который дрожит от токсинов, говорите: «Пожалуйста, поставьте в ванную комнату моего номера бутылку водки… Да, в ванную комнату. Спрячьте ее там где-нибудь».

А потом, когда этот день подходит к концу, вы возвращаетесь в этот чертов гостиничный номер, выпиваете бутылку водки и наконец снова чувствуете себя хорошо — часа три. А на следующий день приходится все это проворачивать заново. Когда вы с кем-нибудь разговариваете, то дрожите, но делаете вид, что у вас нет серьезных проблем. А потом все тем же дрожащим голосом вы звоните в отель и говорите, чтобы они снова провернули эту схему… Ну да, с бутылкой водки в ванной.

Наверное, это всегда будет трудно понять «нормальному человеку» — так мы, зависимые, называем всех вас, везучих неалкоголиков. Попробую объяснить. Если ты выпьешь целую бутылку водки, то на следующий день тебе будет очень плохо. Несколько рюмок с утра, конечно, помогают, но я в то время играл главную роль в большом художественном фильме, который снимали в студийных павильонах, поэтому по утрам пить не мог. Тебя тошнит, ты дрожишь, тебе кажется, что все твои внутренности пытаются поодиночке вырваться из твоего тела. И так весь день — весь 14-часовой рабочий день.

Единственный способ исправить твое болезненное состояние — это выпить столько же или немного больше на следующий вечер. «Не легче ли просто не пить?» — говорят трезвенники. Но мы, алкоголики, чувствуем, что если не выпьем, то в буквальном смысле сойдем с ума, не говоря уже о том, что алкоголику будет становиться все хуже и хуже, да и выглядеть он будет хуже, если не опустошит бутылку.

— А как же фильм?

Это неважно — я должен выпить.

— А как насчет того, чтобы сделать перерыв на одну ночь?

Это невозможно.

Еще вопросы есть?

Итак, я находился в Далласе и сидел на метадоне, литре водки в день, кокаине и ксанаксе… Каждый день я приходил на съемочную площадку, терял там сознание, сидя в кресле, приходил в себя, чтобы отыграть сцену, спотыкался, пытаясь встать, а затем в течение двух минут просто орал что-то в камеру и возвращался к своему креслу для дальнейшего сна.

В этот период своей жизни я был одним из самых известных людей в мире — фактически, меня сжигало раскаленное добела пламя славы. Поэтому никто не осмеливался мне сказать ни слова о моем ужасающем поведении. Киношники хотели, чтобы фильм был снят, чтобы мое имя напечатали на афише и чтобы они заработали свои 60 миллионов долларов. А «Друзья»? Да с «Друзьями» было еще хуже. Никто не хотел связываться с этой машиной для производства денег.

В какой-то момент во время съемок фильма «Мошенники» мне стало казаться, что мне может как-то помочь валиум. Для того чтобы лично проследить за приемом валиума, в мой двухэтажный гостиничный номер прибыл доктор. Накануне его приезда я выпил большую бутыль водки — ну, ту, что с ручкой. Осматривая номер, доктор заметил бутылку и нервно спросил:

— Вы что, все это выпили?

— Да, — сказал я. — А можно мне принимать валиум не каждые шесть часов, а каждые четыре часа?