Друзья, любовники, шоколад

Многое в работе редактора шло по накатанной колее: рассылка писем рецензентам и экспертам, обсуждение сроков с верстальщиками и типографами. Все это было рутиной. Но чтение статей и работа с авторами требовали совсем другого подхода. Тут нужны были интуиция и безграничное чувство такта. Многолетняя практика показывала, что авторы отвергнутых работ чаще всего жаждут мести. И чем беспомощнее и претенциознее опус – а таких было огромное множество, – тем больше злится отвергнутый сочинитель. Одна такая рукопись лежала сейчас на столе Изабеллы. Называлась статья «Оправдание пороков», и это заставило Изабеллу вспомнить книгу «Похвала греху», которую она недавно разбирала на страницах журнала. Но «Похвала греху» была серьезным исследованием границ морализма и в конечном счете отстаивала нравственность. Автор же «Оправдания пороков» шел иным путем, провозглашая, что если порок отвечает глубинным потребностям личности, потакание ему благотворно для человека. Порок можно оправдать – и даже признать извинительным, – если речь идет о терпимом зле (пьянстве, обжорстве и тому подобном), но мыслимо ли защищать те пороки, что имеет в виду автор? Невероятно, пронеслось в голове Изабеллы. Как можно, например, высказываться в пользу… Рассмотренные в статье порочные пристрастия промелькнули у нее в голове, и она резко оборвала цепь размышлений. Пусть даже эти извращения и прикрыты латинскими терминами, думать о них тяжело. Неужели люди и в самом деле занимаются подобными гадостями? Да, вероятно, так оно и есть, но, предаваясь пороку, они и подумать не могли, что выищется философ, готовый с пеной у рта защищать их пристрастия. А вот, пожалуйста: профессор из Австралии именно этому посвящает свою работу. Но как бы там ни было, она как редактор несет ответственность перед читателями. И журнал не предоставит места для защиты того, что защите не подлежит. Статья будет возвращена с короткой запиской. Что-нибудь вроде:

Дорогой профессор, весьма сожалею, но Ваша работа не может быть опубликована. Она шокировала бы читателей. И они обвинили бы меня в поддержке Ваших теорий. Я в этом абсолютно уверена.

Искренне Ваша Изабелла Дэлхаузи

Выбросив мысль о пороках из головы, Изабелла сосредоточилась на делах Кэт.

– Пусть это и трудно, думаю, я справлюсь, – сказала она.

– Ты можешь и отказаться.

– Могу, но не откажусь, – ответила Изабелла. – Ты поедешь на эту свадьбу.

– Я у тебя в долгу и постараюсь вернуть его сторицей. – Кэт просияла улыбкой. – Стану на пару недель тобой, а ты сможешь уехать, куда захочется.

– Тебе не дано стать мной, как мне – тобой. Мы никогда не знаем другого достаточно, чтобы влезть в его шкуру. Иногда думаем, что знаем, но так ли это?

– Не притворяйся, что не поняла, – возразила Кэт. – Просто я поселюсь здесь на время, буду просматривать почту, отвечать на письма, ну и так далее, а ты уедешь.

– Хорошо, я подумаю об этом, – кивнула Изабелла. – Но не считай себя должницей. Я и так получу море удовольствия.

– Наверняка, – откликнулась Кэт. – Тебе понравятся покупатели. Во всяком случае, некоторые.

Кэт засиделась, и они вместе поужинали, накрыв стол в комнате, выходящей окном в сад, и любуясь последними лучами солнца. Стоял июнь – приближался Иванов день, – и полной тьмы в Эдинбурге не было даже в полночь. Лето в этом году запоздало, но зато теперь вошло в полную силу, и дни стояли длинные, теплые.

– В такую погоду я делаюсь страшно ленивой, – пожаловалась Изабелла. – Работа в твоем магазине – отличный способ взбодриться.

– А для меня Италия – идеальный способ расслабиться. Хотя свадьба тихой не будет – какой угодно, только не тихой.

– А чья это все-таки свадьба? – спросила Изабелла. Она знала нескольких друзей Кэт, но плохо их различала. Почему-то всех девушек зовут Кирсти, а всех парней – Крэг, думалось ей, так как же в них разобраться?

– Замуж выходит Кирсти. Ты ее со мной видела. Раза два-три.

– Ах вот как, Кирсти!

– В прошлом году она преподавала английский на Сицилии, в Катании, и познакомилась с итальянцем. Его зовут Сальваторе. Они влюбились и сразу поладили.

Изабелла помолчала. Давным-давно, в Кембридже, она влюбилась в Джона Лиамора, и они тоже сразу поладили. Настолько, что она даже вышла за него замуж и выносила его измены, пока вдруг не стало ясно, что больше сил нет. Но все эти Кирсти такие разумные. Они всегда делают правильный выбор.

– И чем он занимается? – спросила Изабелла.

Она почти не сомневалась, что Кэт об этом понятия не имеет. Удивительно, но племянница обычно не имела ни малейшего представления о том, чем заняты в жизни ее знакомые, равно как и желания это узнать. Для Изабеллы же это было главным: это помогает разобраться в человеке.