Друзья, любовники, враги

— Но почему всегда случается так, что палестинцы сами вредят себе в общественном мнении? — между прочим поинтересовалась Саша.

Он взглянул на нее с интересом.

— Может быть, потому что у нас слишком много лидеров. А может быть, у нас только один лидер, но он хочет угодить сразу слишком многим.

— Это еще мягко сказано. А как вы объясните тот факт, что арабы терпят поражение за поражением от этой маленькой ущербной страны? — спросила Саша.

— Мы имеем несчастье постоянно недооценивать нашего врага.

Он сделал паузу, чтобы снять кобуру. Пистолет он положил в ящик письменного стола, а кобуру на стол.

— А что бы вы могли сказать о себе? — спросила она, опустив глаза.

— Я — главнокомандующий Армии освобождения Палестины.

— Почему же вы живете так, как вы живете? — продолжала она. — Среди всего этого загородного комфорта и роскоши? — Она обвела глазами комнату. — Что вы здесь делаете в то время, как ваш народ живет в лагерях?

— Вы полагаете, что мне следует быть вместе с ними. Так я был с ними.

— Почему же вы их покинули?

— Потому что целесообразнее стало жить здесь, чтобы принимать лидеров со всего мира, которые могут помочь нам вернуть то, что нам принадлежит, — Палестину.

— Значит, вы ищете политическое решение проблемы.

Его глаза потускнели.

— Ну конечно. Мы стараемся найти политические решения. Мы вообще стараемся, как только можем.

— Политическое решение и военное решение… Я бы назвала это другим словом.

— Каким?

— Терроризмом, — сказала она то, что должна была сказать. Она не упомянула следом слово «убийство», хотя они почти синонимы.

— Называйте, если вам так нравится. — Он пожал плечами. — Так говорили и раньше.

— То, что произошло в Риме, нельзя назвать «политическим решением», — медленно начала она, не отрываясь глядя ему в глаза.

Он не отреагировал на ее взгляд.

— Мы знаем, что вы были там. Но мы не знали, что вы специалист по Ближнему Востоку.

— А я и не специалист. Однако события, подобные римскому, заставляют взглянуть на вещи иначе. Это крушение всей вашей политики, — улыбнулась она.

— Очень прискорбно, что вы не на нашей стороне. Вы изрядно искажаете всю картину. — Он опять пожал плечами. — Вы можете придумать и другие аргументы, и люди даже не поймут, что вы сказали, что имели в виду. Они не поймут даже, как обмануты… Скажите, вы давно сделались сионисткой?

— Ваша собственная жена пришла к выводу, что я не сионистка, а только еврейка. Такая же еврейка, как она палестинка.

Вообще-то она не была уверена, что сионисты существуют в природе. Возделывать землю, сажать деревья — вот к чему призывала Голда Меир, когда впервые оказалась на Ближнем Востоке. Однако потом появились ракеты «земля — воздух» и ядерные боеголовки. Теперь если что-то и копают, так шахты для ракет, а деревья высаживают для маскировки взлетных полос.

— А каково ваше определение сионизма?

К этому вопросу он был всегда готов. Он отвечал на него много раз.

— Сионизм — это когда один существует за счет другого. Сионизм — это строительство поселений в Израиле, где должны жить только евреи. Сионизм — это расизм.

Резолюция, которую арабы давно двигают в ООН [9]. Саша почувствовала жар на щеках. — А как насчет евреев? Им разрешают селиться в городах Иордании, Кувейта или Саудовской Аравии?

— Не разрешают.

— Так какая разница?

— Эти страны не имеют спорных территорий.

— Вы смешиваете понятия. Некоторые из них как раз владеют спорными территориями.

— Я дам вам немного материала для вашей программы. Мы начнем с моей семьи и с того, почему я не забочусь о своей безопасности так, как другие лидеры. — Он взглянул на фотографии людей из списка Голды Меир. — Видите ли, эти люди были чрезвычайно осторожны. А теперь они мертвы. От судьбы не уйдешь.

— Я хочу, чтобы вы знали, Абу Фахт, что название нашей программы «Семья», — сказала Саша, употребив его партийную кличку, и тем самым как бы смиряясь с его деятельностью. — Если вы пожелаете, то можете говорить только о том, что касается вашей личной жизни. Вы не обязаны обсуждать что-то еще.

— Вы объяснили это моей жене?

— Да, вкратце.

— И что она сказала?

— Вероятно, то же, что собираетесь сказать вы.

Он поднял руки, как бы сдаваясь.

— По крайней мере, в этом мы с ней сходимся.

— Мне показалось, что вы сходитесь с ней во всем.

По его губам скользнула улыбка.

— Супружеская жизнь полна недоразумений и разногласий, а моя жена — настоящая женщина.

— Нельзя ли поподробнее?

Ее изрядно насторожили эти гладкие ответы, которые, по-видимому, были заготовлены на все случаи, о чем бы ни зашла речь. Подобная беседа могла стать очередным телерепортажем из бункера Гитлера — милый обмен банальностями с его обитателями. Однако Маури задумал этот сериал как документальный, и выбирал людей, которые жили жизнью, отличной от той, которой живут многие семьи.