Друзья мои - книги ! (Заметки книголюба)

- Вероятно, это издание было начато еще до революции,- сказал он с сомнением.- Нам хорошо известно, что у вас нет бумаги и все ваши типографии находятся в ужасном состоянии. Впрочем, для выставок обычно не жалеют затрат,добавил он, как бы намекая на то, что мы пускаем пыль в глаза.

- Может быть, вам понравятся эти фототипии, их, кажется, около ста в книге "Алмазный фонд СССР",- предложил я.- Она выпущена тоже в 1924 году. Или, может быть, вас заинтересует "Версаль" Александра Бенуа с иллюстрациями автора?

Потом я предложил журналистам перелистать нечто более близкое им, именно перевод книги Бернсона "Флорентийские живописцы Возрождения", вышедшей в 1923 году, "Историю фаянса" Кубе, выпущенную в том же году, (177) "Искусство негров" В. Маркова, напечатанную уже в немыслимом для их понимания 1919 году, и, наконец, гравюры на линолеуме "Италия" В. Фалилеева.

- Видите, ваши сведения в некоторой степени правильны... все это заказывает государство. Кстати, у нас есть издательство "Всемирная литература", основанное М. Горьким, там представлены литературы всех народов, в том числе большое место отведено и Италии.

Потом мы обошли другие отделы, где были выставлены книги не только по искусству, и так как Государственное издательство дало мне с собой несколько книг для подарков, я подарил моим спутникам два волюма - сейчас не помню, что это было,- отпечатанных на такой отличной бумаге и с такими цветными репродукциями, что журналисты даже не нашлись что сказать.

- Ваши современные издания можно уподобить пушке "Берта",- сказал мне один из них с откровенностью,- вы бьете издалека и такими снарядами, что придется пересмотреть многое в нашем представлении о современной России.

Он не мог найти что-либо более образное, чем пушка "Берта", бившая в первую мировую войну по Парижу с расстояния в несколько десятков километров: в ту пору еще не было ракет.

Я нередко вспоминаю эту маленькую книжную выставку в Комо. Советская книга выходила на мировой простор. Она утверждала славу нашей культуры и нашего книгопечатания, одной из важнейших составных частей культуры. Она била в цель, наша книга, и снаряды ложились точно, как точно ложатся ныне наши ракеты. Только для нашей книги не приходилось выбирать географические квадраты. Милан, Лейпциг, Париж - она повсюду появлялась на международных выставках, наша книга, пробивая иногда такие бетонированные сознания, которые, казалось, ни один снаряд не пробьет.

- А чему вы удивляетесь? - спросил старейший московский книжник Иван Иванович Сытин, сын известного издателя И. Д. Сытина, когда я рассказал ему об этой встрече с советской книгой в Комо.- Книгой можно мир взорвать, а не то, что кого-нибудь распропагандировать, вроде ваших итальянцев.

Его лицо стало вдруг хитрым, он нагнулся и достал с нижней полки в закутке товароведки какую-то большую, (178) тщательно завернутую книгу. Потом он развернул ее, и я увидел, что это первое издание сожженной книги Джордано Бруно "Del intinito, universo e mondi" - "О бесконечности, вселенной и мирах" - книга, которая действительно взорвала мир в свою пору. Экземпляр этот находится ныне в одном из наших книжных хранилищ.

- Это вам не Комо,- добавил Иван Иванович наставительно, поглаживая книгу примерно тем же движением, каким оглаживают надежное оружие: недаром Иван Иванович Сытин слыл испытанным охотником.

В СТРОЮ

История переплетного дела, как бы ни были искусны во множестве случаев переплетчики, включает в себя и печальную повесть о том, как именно переплетчики в такой степени искажали в прошлом первоначальный вид книги, что и не представишь себе, какой она была по выходе из типографии. Книги, выходившие в восемнадцатом столетии и почти во всей первой половине девятнадцатого, почти целиком оседали в дворянских и помещичьих библиотеках. Нередко у помещиков были свои переплетчики из крепостных, мастера и большие искусники.

Мы любуемся и поныне переплетами восемнадцатого и девятнадцатого веков, переплетами, в которые книга была как бы вмурована и которые поистине с византийской роскошью украшали книжные шкафы из красного дерева. Но искусным переплетчикам никто не преподавал законов сбережения книги: они меняли формат книг, обрезая их с трех сторон примерно на палец от текста, срывали (179) обложки - нередко с гравированными рисунками, и почти не осталось книг, изданных в прошлых столетиях, в их первоначальном виде в отношении формата, и особенно с печатными обложками.