Друзья мои мальчишки

— Поторопить бы её, — сказал лётчик. — Хочется увидеть, как почки лопаются, как вылезают зелёные ростки. Вот чувствую: увижу — значит, выживу, выстою…

— Непременно увидите. И жить будете, и летать будете, и плясать будете, — сказала Люся. — А если хотите весну пораньше встретить, поезжайте на юг, к морю. Там весна ранняя.

— А может, и правда поехать? — Глаза лётчика затеплились добрыми искорками. — Там уж скоро тюльпаны зацветут. Я цветы люблю, сестричка, я много цветов разводил…

Люся поправила ему подушку.

— А тюльпаны из чего растут, из луковиц? — спросила она.

— Да, они луковичные, — ответил лётчик.

Люся завесила лампу белой салфеткой.

— А теперь спать, спать, — сказала она.

Олешек юркнул за пальму, а Люся вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Но она прошла лишь несколько шагов по коридору и остановилась. Глаза у неё сделались совсем круглыми.

— Ах! — сказала она.

Олешек повернул голову в ту сторону, куда смотрела Люся, и увидал: из двери ванной комнаты медленно выплывали калоши. Они выплывали, как два кораблика, торжественно и важно. Их несла на себе вода. Она уже переполнила ванну и теперь с журчанием и плеском падала на пол и вытекала в коридор.

— Ах! — ещё раз промолвила Люся, вытянула руки вперёд и бросилась в дверь навстречу воде.

И тогда Олешек, не раздумывая больше ни минуты, помчался по коридору. Со страшным топотом он пробежал всё левое крыло, и из раскрытых настежь комнат неслись вслед за ним шум и вздохи. Но это было эхо, просто эхо. Кубарем скатился он в подвал, в темноте в бельевой нащупал своё пальтишко и стремглав бросился к окну, закрытому деревянными ставнями. Он увидал перед собой голубую щёлку, полную лунного света. И морозный воздух щипнул его за нос.

Тогда Олешка понял, что наконец добрался до самого выхода. Он вытолкал пальтишко наружу в снег, вылез сам и, не чуя ног, помчался по тропке домой.

Запыхавшись, вбежал Олешек по лестнице в комнату. Он схватил с комода мамины кривые ножницы и поскорей вырезал из своих штанов лоскут с серебряным цветком. Потом он побежал в кухню. Там за плитой, в стене, у него была знакомая щёлка. В неё он запихал серебряный цветок, чтобы никогда больше не вспоминать об этой ночи. Ведь он так старался, чтобы всё было хорошо, а получилось наоборот, очень плохо. Вот какая беда, вот какое горе! Только один Савелий про это знает…

Олешек с грустью посмотрел на пустой коврик возле двери. Где он, Савелий? Всё ещё бродит один-одинёшенек по тёмному дому?

Олешек уткнул нос в подушку, два раза всхлипнул, собрался всхлипнуть ещё раз, но вдруг почувствовал под подушкой что-то твёрдое. Он засунул туда руку и вытащил луковицу. Конечно! Он же сам её запрятал перед уходом!

Новая мысль заставила Олешка вскочить. И вовсе не горе, и никакая не беда! Он мигом спустил на пол босые ноги, подбежал к маминому фикусу и закопал луковицу в землю.

— Зато я выращу тюльпан! Для лётчика! — громко, на всю комнату, сказал Олешек.

Глава 8. Весна в снегу

Он спал так крепко, что даже не услышал, как утром пришла с дежурства мама. Олешек проснулся от её голоса. Мама разговаривала с Савелием.

— Где ты пропадал всю ночь? И на кого ты похож? Ты же не кот, ты зебра!

Олешек приоткрыл один глаз и увидал Савелия. Савелий и правда стал полосатым, как зебра. Он сидел на половике возле двери и, вытягивая шею, старательно вылизывал свой бок. Но серебряная краска не смывалась.

— Я тебе их выстригу, — успокоил его Олешек.

Мама подошла к кровати:

— Совсем заспался. Вставай, сын. Гляди, утро какое доброе! — Она положила ему на лоб маленькую твёрдую ладонь.

Олешку захотелось потереться носом о её руку. Но он не стал: ещё проговоришься и про ванну и про пылесос.

— Одевайся, сынок, — повторила мама. — Отец уже ушёл, и мне на работу пора.

Олешек увидал на столе стакан с недопитым чаем и окурок в пепельнице. Значит, папа приехал и уже ушёл в гараж, и сейчас мама спросит Олешка про записку. Что он ей ответит?

Натягивая лыжные штаны, Олешек увидал на колене вместо дырки новенькую аккуратную заплату. Мама позаботилась о сыне, пока он спал. Олешек неожиданно для себя всхлипнул.

— Ты что, сынок? — встревожилась мама.

— Просто икаю, — сказал Олешек.

За столом он низко склонился над тарелкой с кашей. Вот сейчас, сейчас мама спросит про записку.

И она спрашивает:

— Олешек, ты не видал…

Но мама не успела договорить, потому что Олешек поперхнулся, и она бросилась его выручать. Хлопала его по спине, поила молоком. А когда Олешек откашлялся и смог разговаривать, у него соскочило с языка неожиданное слово.

— Как пылесос, подавился! — сказал он.

— Какой пылесос? — Мама взглянула на будильник и рассердилась: — Ешь быстрей, сын, и не говори чепухи, а то опять поперхнёшься.

Она быстро вымыла тарелки и стала надевать стёганую куртку и платок. Потом, как всегда, положила на комод деньги, чтобы Олешек сходил за хлебом, а Олешек взялся за веник — подмести комнату, такая у него была работа.

Мама сказала:

— Вымети, сынок, из всех углов. Отец вчера записку нам с тобой прислал, а Савелий, верно, загнал её куда-нибудь…