Друзья мои, приятели

— О’кейно! Ты ешь, летишь домой и возвращаешься ко мне с секретной технической документацией по обработке и обучению гавриков.

Собрав остатки силёнок, оберфобергогердрамхамшнапсфюрер ответил по возможности гордо:

— Я должен хоть немного подумать.

Генерал Шито-Крыто встал, упёрся руками в стол, взглядом упёрся в растерянного, испуганного, трясущегося от голода фон Гадке и сквозь зубы проговорил:

— Хватит валять дурака. У меня нет на это времени и желания. Подпиши вот это! — приказал он самым грозным голосом. — Ну! — И подал фон Гадке листок бумаги с текстом, отпечатанным на пишущей машинке:

СМЕРТЕЛЬНОЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВО

Я, НИЖЕПОДПИСАВШИЙСЯ ОБЕРФОБЕРГОГЕРДРАМХАМШНАПСФЮРЕР ФОН ГАДКЕ ПО КЛИЧКЕ ДЯДЯ СЪЕМ, ОТ ВСЕЙ ДУШИ И ВСЕГО УМА ДАЮ ПОЛНОЕ И БЕЗОГОВОРОЧНОЕ СОГЛАСИЕ СЛУЖИТЬ ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ, ПЕЧЁНКОЙ И СЕЛЕЗЁНКОЙ ГЕНЕРАЛУ ШИТО-КРЫТО И НИКОМУ БОЛЬШЕ.

ОБЯЗУЮСЬ ПОД СТРАХОМ СМЕРТНОЙ КАЗНИ ЧЕРЕЗ ПОДВЕШИВАНИЕ К ПОТОЛКУ ЗА ЛЕВУЮ НОГУ ПРЕДОСТАВИТЬ «ГРОБУ И МОЛНИИ» СЕКРЕТ ОБРАБОТКИ И ОБУЧЕНИЯ ГАВРИКОВ.

В СЛУЧАЕ, ЕСЛИ СТРУШУ И ЗАБОЮСЬ СЛУЖИТЬ ГЕНЕРАЛУ ШИТО-КРЫТО, ПРИМУ КРЫСИНЫЙ ЯД.

К СЕМУ (ОБЕРФОБЕРГОГЕРДРАМХАМШНАПСФЮРЕР ФОН ГАДКЕ)

— Эт… эт… это… это… — Фон Гадке покачнулся. — Вы… вы… вы… вы… родок!

— Это не имеет никакого отношения к делу, — брезгливо отмахнулся генерал Шито-Крыто. — Подписывай и уматывай обедать!

От голода головка фон Гадке кружилась, он мало что уже понимал из происходившего.

Ведь большую часть его организмика занимал пищеварительный аппарат!

Фон Гадке скрипнул зубами, сжал кулачки, на две с половиной секунды потерял сознание, восемь раз дёрнулся всем тельцем и невнятно пробормотал:

— Проклинаютотденькогдаприбылсюда…

— Что? Что?

Своей совершенно пустой головкой фон Гадке сообразил, что последние силёнки покидают его. Он подписал смертельное обязательство и, еле переставляя ножки, поплёлся обедать.

Сев за обильно накрытый стол, он начал глотать пищу и плакать.

Такого ещё не бывало: шпионить за самим собой!

У самого себя выкрасть секретную документацию!

Все кушанья казались ему солёными: столько текло из него слёз.

Наглотавшись еды, фон Гадке постепенно начал кое-что соображать. А почему бы ему и не пошпионить за самим собой? Оригинально получится. Тем более приятно обмануть Центрхапштаб и барона Барана. Они ему — почётную спиртизацию, а он у них своих гавриков украдёт!

Тут его вызвал генерал Шито-Крыто и, не предложив присесть, заговорил:

— Ты неплохо поработал в последнюю большую войну. Твоих заслуг в борьбе с детьми у тебя никто не отнимет. Ты принёс людям много горя. Это прекрасно. Но ты постарел, а твои взгляды устарели. Мы же стремимся работать по-новому, на строго научной основе. Мы ценим пожилые опытные кадры. Помни, что ты подписал смертельное обязательство. Не вздумай меня надуть! Жду твоего возвращения. Пока. Гуд буд!

— Майль! — вяло ответил фон Гадке и поплёлся, чтобы сначала сесть в автомашину, затем в самолёт и лететь навстречу своей фонгадской судьбе.

Глава № 29 Подозрения офицера Лахита

Офицер Лахит доложил:

— Стрекоза сообщила, шеф, что всё идёт нормально, своим чередом. Муравей действует отлично, однако обстановка очень сложная, возможны нежелательные неожиданности.

— Передай ей, что меня не интересует, какая там обстановка. Ещё меньше меня интересует старый хрыч Муравей. Удивляюсь, почему он до сих пор жив?.. Передай ей, чтоб торопилась! Ну? Чего стоишь?

— Осмелюсь заметить, шеф!.. — осторожно произнёс офицер Лахит. — Но… меня смущают два последних сообщения Стрекозы.

— Чем смущают? — генерал Шито-Крыто, несмотря на умение сдерживаться, насторожился

— Видите ли, я довольно продолжительное время работал у господина генерала Батона. Не уверен, что служба у такого сомнительных достоинств начальства пошла мне на пользу. Я только поглупел и обленился.

— Короче!

— Я писал под его диктовку много писем, телеграмм, приказов…

— Доносов!

— Нет, доносы он писал исключительно сам. Это было, так сказать, его хобби.

— Короче!

— Мне кажется, что в двух последних сообщениях Стрекозы чувствуется рука Муравья, то есть Батона, доверять которому у нас нет никаких оснований.

— А это что значит? То, что чувствуется рука Батона?

— Не могу знать, шеф.

— Значит, я должен знать! — закричал генерал Шито-Крыто. — Если сообщения передаёт Муравей, то что тогда со Стрекозой?

— Понятия не имею. Моё дело — предупредить. Вы напрасно доверили Батону…