Друзья на море

И вот уже улица Гоголя. Прохожие обращают внимание на ребят, которые по внешнему виду чем-то, едва уловимым, отличаются от юных горожан Одессы. Мелькают белые таблички на фасадах домов: «21», «23», «25»…

И вот наконец все трое перед домом № 27. Это самый обычный, ничем не примечательный дом в городе. И на первом этаже его ничем не примечательное учреждение: столовая. Столовая? Вот странно!

Лацо аппетитно потягивает носом: столовая!

— А где же фотоателье? — недоумевает Алена.

— Я бы с удовольствием пообедал! — продолжает Лацо.

— Как тебе не стыдно! В такой момент думать о еде! — возмущается Алена.

— На сытый желудок мы бы гораздо быстрее все отыскали.

— Пожалуйста! — Алена протягивает Лацо рогалик. — Насыщай свой желудок! Если ты для этого приехал за границу! — с презрением восклицает Алена. — Правда, Петр?

Петру отвечать некогда: он в этот момент запечатлевает на фотопленку дом № 27.

Алена останавливает прохожего:

— Просим вас… просим вас сказать нам (от волнения она говорит не очень складно)… где здесь фотоателье?

— А вы что, не русские? — спрашивает в ответ прохожий, обратив внимание на акцент Алены.

— Ано! Ано! Нерусские! Нерусские! — охотно, радуясь, что прохожий хоть что-то понял, соглашается Алена. И незаметно одергивает Лацо: — Перестань жевать!

— Мы туристы! Из Чехословакии! — солидно поясняет Петр.

Вокруг уже начинают собираться любопытные.

— Вы хотите сфотографироваться? — опрашивает симпатичный прохожий. — Я могу проводить вас в самое лучшее фотоателье.

— Лучше всех снимает мастер Симанчук! — авторитетно заявляет кто-то. — Я фотографируюсь у него буквально с пеленок.

— Нет, нет… Вы нас не поняли… — пытается объяснить Алена. — Здесь было ателье, в этом доме! И оно нам очень нужно.

— В этом доме?..

Все прохожие вместе с ребятами задирают головы вверх и шарят глазами по этажам.

— Да-а… — вспоминает старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках. — Я помню, до войны здесь была фотовитрина.

Чешские туристы продолжают свое путешествие по городу.

— Сейчас мы подходим к порту! — бодро вещает девушка-гид. — Здесь можно увидеть флаги всех стран!

Мачкова отстала от группы. Она взволнованно оглядывается по сторонам: где же ее питомцы?

Туричек незаметно, словно ничего не подозревая, наблюдает за Мачковой.

Неширокий одесский переулок. Перегородив его с одного тротуара до другого, движется шумная толпа. Это наши юные чешские друзья в окружении одесситов, с которыми они познакомились на улице Гоголя.

— И надо же, чтобы ваша подруга жила как раз в таком маленьком, некрасивом переулочке! — сокрушается старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках.

— Ну, вот мы и дошли, — говорит одна из сопровождающих. — Дом номер семнадцать.

— Большое спасибо! — благодарит Алена.

— А может, вас до квартиры проводить? — спрашивает симпатичный прохожий.

— Нет, нет, мы сами найдем! Спасибо! До свидания!

— Честь праци! — неожиданно произносит один из одесситов.

— Честь праци! — обрадованно кивают головами дети.

Трое ребят поднимаются по лестнице.

— Почему Марина нас не встретила, просто понять не могу! — удивляется Алена. — Я же послала ей и письмо и телеграмму!

Ребята останавливаются на площадке, возле квартиры № 7. Алена несколько раз нажимает кнопку звонка.

— Э-э, чего зря звонить-то?! — восклицает Лацо и подбегает к почтовому ящику, который набит до отказа: из него высовываются газеты и корешки журналов.

Лацо пытается что-то вытащить оттуда.

Алена останавливает его:

— Как тебе не стыдно лазить в чужой ящик!

— Вот где находится твое письмо! — торжественно, словно сделав крупное открытие, заявляет Лацо. — Ящик скоро лопнет: значит, в квартире никого нет… Все уехали. И твоя Марина тоже.

— Согласен. Здесь нам нечего делать, — говорит Петр.

— Ну, что ж… Пошли!.. — грустно соглашается Алена.

Друзья начинают медленно спускаться вниз. Им навстречу, вверх по лестнице, взбегает загорелая девчонка с букетом полевых цветов в руках. Не обратив внимания на ребят, она пробегает мимо.

Все трое, как по команде, останавливаются и прислушиваются к шагам девочки.

— Нет, побежала выше… — вздыхает Алена.

И они продолжают спускаться вниз.

Между тем девочка, поднявшись этажом выше, стучит в одну из квартир. Ей открывает дверь другая девочка.

— Маринка! Ты? — восклицает она. — Тебя отпустили с дачи?

— Я удрала!

— Как же это?

— Я записку оставила: «Вызвали в город по важному делу!». А по какому, сама не знаю. Ты написала: «Выезжай!» — и все!

— У меня денег только на одно слово хватило, — оправдывается Катя.

— А что случилось?

— Слышу вчера: к вам в дверь стучат, чуть прямо не выламывают. Спускаюсь и вижу: телеграмму принесли! Международную, от Алены Граской!

— Приехали?!

— Нет! С утра, как часовой, возле твоей квартиры дежурю. Вот только на десять минут отлучилась: Женьку покормить. Ой, когда ты у нас наконец вырастешь?! — обращается она к маленькому брату, сидящему с полным ртом над тарелкой каши.

Марина подходит к банке с уже увядшими цветами и машинально выбрасывает их в окно.

— Ой! Что это ты? С ума сошла? — вскрикивает Катя и выглядывает в окно. Она видит: букет попал в группу стоящих во дворе ребят.