Друзья не умирают

Передо мной лежат оригинальные английские тексты допросов Леонарда в Комиссии по антиамериканской деятельности Палаты представителей от 8 апреля 1943 года. Как принято в подобных случаях и в Германии, Леонарда подробно опросили на первом же допросе о фактах его биографии: родителях, учебе, работе и деятельности. Из них я узнал многие ранее не известные мне подробности о его семье и этапах его жизни. По всей вероятности, на эти вопросы Леонард ответил правдиво, поскольку у него не было никаких оснований что-либо скрывать. Напротив, его ответы в ходе исключительно напряженных многочасовых допросов о бесчисленных фактах его политической деятельности, его пребывании в России и о многих людях, которых, как полагали, он должен был знать, были ответами настоящего профессионального революционера. И так начиная с вопроса: известно ли ему, что мастерская его отца в Нью-Йорке использовалась как место проведения конспиративных встреч и заседаний членами компартии США в период ее становления? Так же последовательно и решительно на вопрос о его членстве в коммунистической партии Леонард неизменно отвечает «Нет». Затем его спросили о работе вскоре после возвращения из России преподавателем в Школе для рабочих, о его сотрудничестве в газете «Дейли уор-кер». При этом были предъявлены статьи, опубликованные за его подписью. Ему было задано множество вопросов, из которых Леонард мог сделать выводы о степени осведомленности членов Комиссии. Телеграмма резидента из Нью-Йорка от августа 1943 года подтверждает, что советской разведке были известны подробности этого расследования, которое продолжалось и после увольнения Леонарда из УСС.

Спустя десять лет, 11 июня 1953 года, процедура допроса была повторена в еще более жесткой форме. В сенатском комитете Леонарда прямо спросили, сотрудничал ли он с советской военной разведкой и, тем самым, нарушил ли клятвенное заявление, данное при поступлении на работу в УСС. В этот раз Леонард отказался отвечать на вопрос, ссылаясь на пятую поправку к американской конституции, согласно которой никто не может быть принужден давать показания против самого себя. Члены комитета настойчиво повторяли этот вопрос в различных формулировках, но Леонард стоял на своем. Все это происходило в июне 1953 года, то есть в том же месяце, когда казнили Этель и Юлиуса Розенбергов, а «Венона» продолжала выстреливать все новые секретные сведения.

Каким образом человек с таким прошлым, как у Леонарда, вообще мог получить доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, остается тайной американской контрразведки.

Одна из перебежчиц и свидетель ФБР в деле против Элизабет Бентли (псевдоним «Мирна»), подозревавшейся в том, что она советский агент, писала позднее об одном примечательном факте: женщина-агент из разведывательной группы неожиданно столкнулась в УСС с Леонардом и испугалась, учитывая его общеизвестное коммунистическое прошлое, что ее могут увидеть рядом с ним.

Другой нелегал из ее же группы, Якоб Голос («Звук»), который также выдал все, что знал, был согласен с ней: совершенная глупость видеть в Леонарде шпиона. Он был настолько известен как коммунист, что «мог бы спокойно разгуливать с серпом и молотом на груди и красным знаменем в руках».

Еще одна тайна: как Леонард, несмотря на сведения, полученные «Веноной», продолжал спокойно жить в Нью-Йорке и устанавливать весьма опасные связи?

Как же тогда объяснить, что его друзья в Москве так непозволительно долго держали его связанным некогда данным обязательством и тем самым подвергали его смертельной опасности?

Если бы тогда на пляже мне это было известно, я, естественно, задал бы Леонарду много вопросов. Но рассказал ли бы он мне более подробно о самом себе и своих сомнениях за все эти годы? Такие бойцы, как он, умели неукоснительно подавлять внутренние порывы и контролировать себя в сложных, конфликтных ситуациях.

Сейчас, глядя на судьбу Леонарда, я не могу уйти от вопросов к самому себе: во всех ли случаях был оправдан риск использования в холодной войне доверенных мне солдат; не был ли кто-либо из этих женщин и мужчин брошен в одиночестве или даже вообще забыт; и всегда ли полученные результаты оправдывали принесенные жертвы?

Сколько же их было - забытых солдат, потерянных в битвах и сражениях всех войн прошедшего столетия и в том числе холодной войны? Легенда рассказывает об одном самурае, который после окончания Второй мировой войны, не зная о наступившем мире, много лет скрывался на одном из островов Тихого океана.

Не чувствовали ли себя ранее и не чувствуют ли себя сейчас «бойцы невидимого фронта», которые с опасностью для жизни доверились мне и руководимой мной службе, такими же «забытыми солдатами» после крушения нашего государства - ГДР?