Друзья поневоле, или забавные истории заброшенного дома

— Не во весь дух, а во весь дых, — важно сказал Крыс с чувством исполненного долга и тяжко вздохнул.

Кстати, по версии Крыса, которому страшно хотелось покрасоваться перед Мурой, получалось так, что он один, самолично, прорыл подкоп в магазин, куда и провалились и охранник и кассир. А затем уже Ворон прикрывал отступавших, бомбя преследователей (которых было человек пятьдесят!) банками не то с кока-колой, не то с кака-колой. Эту версию Крыс рассказал, конечно, в отсутствие Сержанта и Хомо, которые после всех переживаний ненадолго вышли посмотреть на закат со стороны ближайших кустиков.

Оспорить этот рассказ было бы весьма трудно, поскольку Ворон, умудрённый опытом, во время кражи держался подальше, ну, в общем, витал где-то там в облаках. И к тому же, отведенная ему в рассказе героическая роль, а также недавнее совместное заимствование яичка у простодушной Цыпы, по-видимому, сильно сдружили его с Крысом. Поэтому Ворон непроницаемо молчал.

Ошеломлённая Цыпа только и нашлась сказать:

— Ну нельзя же было причинять всем такое беспокойство.

Но, в преддверии пиршества, замолкла. Всласть нахвалившись своими подвигами, друзья порешили откопать вечером добычу и устроить вечеринку.

Вся компания с нетерпением ждала наступления сумерек. Цыпа на радостях принесла всем по яичку, приговаривая:

— Нельзя же заставлять людей так долго ждать, — это дурной тон.

Кок нетерпеливо расхаживал взад-вперёд, поцокивая шпорами и иногда важно посматривая на часы. А Крыс, в свою очередь и тоже на радостях, угостил Кока и Цыпу остатками пшена из личных запасов.

Сержант дремал в углу, изредка озабоченно открывая глаза, искоса оглядывая присутствующих и всем своим видом говоря: — «Полицейский — всегда полицейский». О своей неблаговидной роли в магазине он старался не вспоминать.

Хомо лежал на диване, беззаботно покуривая сигареты, утащенные в супермаркете. Ворон лениво листал справочник. Мура разместилась на облюбованном ею шкафу и изредка оглядывала присутствующих, то открывая, то снова закрывая глаза.

Солнце уже клонилось к горизонту, и фиолетовые сумерки начали проступать в затенённых местах. Постепенно стемнело.

Кок подцепил часы, крутанул их и объявил:

— Уже конец раннего вечера, — и нетерпеливо забормотал:

— Пор-ра, пор-ра, пор-ра!

Хомо, не торопясь, слез с дивана, бросил окурок и, подцепив старый рюкзак, поковылял к выходу. Цыпа хотела было заметить, что приличные люди не разбрасывают окурки в доме, — а кстати, и на улице тоже, и что ей надоело за всеми подметать, — но решила дождаться более подходящего момента.

Сержант сладко потянулся, припав на передние лапы и прогнув спину, потряс ушами, зевнул и тоже вышел следом за Хомо. Крыс уже давно был наготове.

Он трусил рядом с Хомо и Сержантом, иногда озабоченно посвистывая:

— Ох, наверное, всё с-спёрли! Ох, с-спёрли!

Достигнув знакомого крайнего дома, вся компания поочерёдно протиснулась под калитку.

Крыс и Сержант быстро расчистили яму. Хомо покидал в рюкзачок часть припасов из сетки, с любовной тщательностью укладывая банки с пивом и сигареты. Сержант на ходу отхватил кусок чесночной колбасы и подхватил сетку.

В целом, операция прошла на редкость спокойно, и уже через полчаса вся команда снова была дома. Радости встречавших не было границ, как это бывает по прибытии дорогих родственников или близких друзей, приезжающих, ну, конечно, не из Хрю-Урюпинска, а, скажем, из дальнего заграничного вояжа или с золотых приисков. Причём у приехавших имеется большое число объёмистых чемоданов.

Всеобщая раздача слонов началась. При этом друзья не забывали о предстоящей совместной вечеринке. Хомо забрал сигареты себе, а банки с пивом, — под строгим взглядом Сержанта, — отложил в сторону. Всю крупу, сухари, шоколад и печенье отдали Цыпе, которая, по замыслу, должна была выдавать их по мере надобности. Конечно, Цыпа не обошлась без нравоучительных сентенций:

— Всё должно лежать на своём месте.

— Подальше положишь — поближе найдёшь, — просопел Крыс, пытавшийся упереть пакет с гречкой под свою половицу.

Хомо попотел, открывая для Кока банку «настоящей консервированной кукурузы». Кок был страшно счастлив.

И как-то само собой, без никакой официальной церемонии вечеринка и пиршество начались.

Почему-то наибольшим успехом пользовались колбасы. Все вдруг начисто позабыли о своей недавней вегетарианской жизни и вынужденной диете.

— Карр-к сейчас помню, карр-кие это были карр-басы лет этак сто назад… — начал свою извечную песню Ворон.

Но всех, по-видимому, больше устраивало, пусть и далёкое от совершенства, но зато живое и осязаемое настоящее.